Олег Северюхин - В лабиринтах темного мира. Похождения полковника Северцева. Том 1

Я сам не знал, хочется ли мне возвращаться в свое время. Человек я холостой. Семьей обзаводиться – хлопот на шею добавлять. В моё время квартиру мне не купить, а за просто так никто ее не даст. А в то время, выстоял в очереди и получил квартиру. Живи, не хочу. Бензин двенадцать копеек за литр. Лимонад «Буратино» столько же за пол-литра. Литр молока двадцать четыре копейки. Кружка пива двадцать четыре копейки. Колбаса «Докторская» два рубля сорок копеек. Водка «Московская» за два рубля восемьдесят семь копеек.

И тут я вспомнил, что я делал в гостинице, когда передо мной открылась эта дверь.

Вызвали меня в апартаменты. Вода в умывальнике протекает.

Жила в них одна мадама, жена какого-то миллионера, который скоро должен был туда приехать.

Ходила с постоянной охраной. Охранник в коридоре сидел по ночам. У меня еще чемоданчик посмотрел, нет ли оружия какого.

Вода из сифона капает тогда, когда прокладка порвется или крышка открутится.

А сама она открутиться не может. Кто-то ее открутил. Стал я работать. Проверил сифон, прокладку. Все исправно. А хозяйка рядом и в коротком пеньюаре. Стоит рядом и ногами голыми сверкает. Я глаза приподнял и обомлел. Стоит передо мной без трусов и подольчик повыше подтягивает. Ну, красные уши мои меня и выдали. Не от того, что я засмущался, а то, что внаклонку работал. А у нас с этим строго. С постояльцами ни-ни. С работы вышибут, а с такими крутыми – и жизни могут решить.

Я сифон закрутил, перчатки снял, а она мне в руки стакан с висками:

– Пей, давай, – и оливку зеленую в руках держит на закуску.

Я отказываться, а она на меня матом:

– Пей, мать-перемать, а то охрану позову, кричать буду.

Куда деваться. Выпил, оливку в рот и сосу, а она пеньюар-то вверх задрала, на ванную облокотилась и говорит:

– Давай!

– Чего давай? – спрашиваю, хотя чего тут спрашивать. Прикоснись, а потом пришьют изнасилование постояльца и накрутят по полной.

– Чего давай? – переспрашивает меня мадама. – Мать-перемать, баба в стойле копытом бьет от нетерпения, а ты тут в философию ударился? Учить тебя, что ли надо?

Ну, учить меня не надо. Семь бед – один ответ. Мотовилом меня родители не обделили, ну и обработал я ее два раза и без вынима.

Поцеловала она меня крепко, деньги в карман сунула, сколько не знаю, потому что деятели эти все из карманов вынули и даже не сказали, сколько у меня денег было.

– Давай, – говорит дама, – иди и жди вызова, засор в ванне чистить будешь. Фамилия-то у тебя как?

Я назвал и ушёл. И вот, когда я шёл по коридору, так мне проход этот и открылся.

Рассказал я это все своему куратору. Он так подозрительно на меня посмотрел и ушёл.

Дня через два пришёл и принес пять бутылок разного виски.

– Дегустировать будешь, – сказал куратор, – выберешь то, которое пил тогда. Понял?

Чего тут непонятного? Наливай да пей. Самое похожее оказалось последнее – с белой лошадью. Говорят, самое дорогое, а мне наливать начали с самых дешевых сортов. От жадности они в пролете оказались. Все пять бутылок допивать будем.

Около колышек палатку поставили утеплённую и в десять вечера стали баб мне приводить. Каждый день. Когда это по обязанности делается, то никакого кайфа.

В пятницу у меня была огонь-девка. В жизни такой не видал. И что ты думаешь? Прямо с девки меня сорвал этот куратор и за собой потянул. Ночь была, а в ночи щелка светится. Мы туда и нырнули. Да как-то так получилось, что я упал, а парень через меня кувыркнулся.

Встал я на ноги и не вижу никакой двери, в которую мы вошли. И парня с собой рядом не вижу. Коридор знакомый. Пошел в слесарку, а там бригадир наш на меня напустился:

– Ты где, мать-перемать, шляешься? Да за четыре часа можно двадцать номеров обслужить. И что это за одежда у тебя? А где твой бейдж? А где чемодан с инструментами?

Я ему пытаюсь чего-то рассказать про дверь в стене, а он меня наркоманом обзывает, главного инженера вызвал, врача, я им говорю, а они мне не верят, а потом приехали ребята в белых халатах и привезли меня сюда.

Сам же понимаешь, чем больше доказываешь свою правоту, тем больше козырей у врачей, чтобы доказать, что ты сумасшедший.

– Да, – говорю им, – было временное помутнение, но все уже в прошлом.

– А где этот парень? – спросил я.

– А не знаю, – просто сказал Никифоров, – может, и он мне просто привиделся.

Мы замолчали. Я молчал, стараясь не провоцировать всплеск галлюцинаций больного. И Никифоров молчал, с любопытством глядя на меня и ожидая нового вопроса. Что-то внутреннее подсказывало мне, что собеседник мой совсем не шизофреник. Это человек, спрятавшийся в психушке и дожидающийся своего часа, когда ему нужно будет выйти и принять участие в чем-то серьезном и важном. А вот в чем? Это вопрос.