Олег Бунтарев - Вагон в лесном тупике. Фантастическая повесть

В вагон, в котором ехали Ол и Сер, наставником попал Ген. Ол его не то, чтобы ненавидел, а очень сильно недолюбливал. Ген был худощавый, высокий. С маленьким лбом. Прищуренные глаза на его лице, казалось, излучали ненависть ко всему окружающему. С воспитанниками он всегда был нервный, раздражительный. И в отличие от Вита, всегда с радостью подвергал воспитанников физическому наказанию. Он был полной противоположностью добряка Вита. Сер, будто уловив мысли Ола, шепнул ему:

– Да, было бы лучше, если бы с нами вместо Гена поехал Вит. А теперь эти несколько дней поездки будут для нас сплошным кошмаром.

Поезд тронулся. Ол и Сер в последний раз помахали рукой через мутное стекло стоящему на перроне Виту. Тот вроде бы приподнял руку, чтобы махнуть им в ответ. Но потом резко опустил ее, повернулся и пошел прочь.

Поскрипывая, постукивая колесами, состав набирал скорость. За окнами проносились развалины поселков, деревень и даже целых городов. Если бы не эти развалины, земля казалась голой и пустой.

Время уже близилось к обеду. А с учетом того, что воспитанников не накормили даже завтраком, всем очень хотелось есть.

– Ол, а давай спросим у наставника, когда кормить будут, – спросил Сер.

– Тебе интересно, иди и спрашивай.

Хотя голод мучил Ола не меньше, чем Сера, он ни за что бы не пошел спрашивать Гена. Слишком неприятен был ему этот человек. Сер приподнялся было, чтобы пойти спросить, но потом махнул рукой и снова сел на свою скамью.

Наставник Ген ехал в отдельном купе. Как их учили, это купе в плацкартных вагонах раньше предназначалось для проводников. Из чуть приоткрытой двери распространялся аромат еды, от которого у воспитанников еще больше взыграл аппетит. Вот кто-то из них с ближайшей к купе полки, подойдя к купе, тихонько постучал.

– Что надо? – раздался хриплый голос Гена.

– А когда нас кормить будут? – слабый голос воспитанника потонул в реве проклятий. Дверь купе распахнулась. И в проем выглянуло взбешенное лицо Гена. Громким голосом, который был слышен на весь вагон, он не то, что сказал, а прорычал:

– Когда ррработать начнете! – и дверь снова захлопнулась.

Первая остановка была, когда уже наступила темнота. Огромный перегон, заполненный составами, груженными лесом, углем, рудой. Составы из рефрижераторных вагонов. Фактически все, за исключением пассажирских.

На этой остановке Ген высадил трех воспитанников. Получил расписку от встречающего. А в вагон принял троих: двоих стариков и одного мужчину лет тридцати со сломанной ногой. Нога была кое-как перемотана грязными тряпками, сквозь которые сочилась кровь.

– А этого мне куда? – раздраженно процедил Ген. – Здесь что ли не могли закопать? Не видите, он не жилец.

– Да здесь у нас даже фельдшера нет, – ответили ему. – Там на большой станции хоть обработают, да назад вернется.

– Ладно, тащите в самый дальний конец вагона, – сказал Ген двум старикам. – И чтоб с воспитанниками не разговаривали, а то начнете страшилки рассказывать.

Состав тронулся. Свет от трех жалких огней на станции, освещавших вагон, стал смещаться и удаляться прочь. А ночь за окнами была темной и непроглядной. Ни одного огонька.

Сон никак не хотел приходить, очень хотелось есть. И тут Ол вспомнил про сверток, подаренный ему наставником на прощание. Порывшись в своем ранце, он нащупал его и, вытащив, развернул. Приятный аромат хлеба, зелени и ломтиков колбасы разнесся по вагону. Даже те из воспитанников, кто уже уснул, проснулись и потянулись к полке, на которой сидели Ол и Сер. Он не стал жадничать, каждому досталось по маленькому кусочку колбасы, ломтику хлеба и несколько листиков салата. Из дальнего угла вагона послышался голос одного из стариков:

– Нам дайте немного.

Ол отложил долю на троих и попросил Сера отнести. Тот, дожевывая свою порцию, нехотя поднялся и побрел по вагону. Он очень боялся этих новых пассажиров, а еще опасался наказания за нарушение запрета. У Гена была тяжелая рука. К счастью, он крепко спал в своем купе, и друзья, поев, спокойно уснули на своих полках.

Проснулись они, когда было уже совсем светло. Ол догадался, что ночью их состав делал остановки, так как часть воспитанников из дальнего конца вагона, сменило такое же число стариков. Сер сидел у окна и, хотя там простиралась, на сколько хватало взгляда, голая степь, лицо его было сосредоточенным.

– Неужели так везде? – произнес он, отворачиваясь от окна.