Константин Калбазов - Росич. И пришел с грозой военной…

Семен наблюдал за происходящим, сжав челюсти так, что побелели скулы. За последние годы он сильно изменился. Взваленные на него обязанности и специфика работы сами наложили на него свой отпечаток, сделав его более хладнокровным и сдержанным, выявили его скрытые способности к управлению людьми, чего он о себе никогда не мог и помыслить, всегда бегая как черт от ладана от командных должностей. Но, окажись сейчас поблизости от него этот герой боя, ставшего легендой, – он просто и без затей набил бы ему морду. Не можешь командовать – не лезь. Положить людей в героической атаке может любой олигофрен в форме дебильности. Не виноват матрос в том, что его в свое время не обучили хорошо пользоваться дальномером, – в этом вина командира, который не озаботился боевой подготовкой. Вон «Кореец» – да, не попадает, но японцы совсем не чувствуют себя как на курорте, после каждого выстрела канонерки опасаясь попадания, а соответственно делают ошибки и безбожно мажут, хотя, может, и там такие же неучи.

На баке «Варяга» вспухает клуб черного дыма: японцы добились-таки первого попадания. Но не единственного – вслед за первым разрывом еще два, причем один из них отличается от первых двух: понятно, восьмидюймовый прилетел. Отчего-то вспомнилась песня Высоцкого «Вдали пожар и смерть»… Пожар действительно разгорелся, без смертей, скорее всего, тоже не обошлось. Семен наблюдал, как мечутся фигурки команды корабля, но доподлинно разобрать, что там творится, не мог. Сейчас надо постараться еще увеличить ход – возможность такая есть, японцы ведут огонь на отходящих курсах и, как видно, неплохо пристрелялись, так что увеличение хода несколько собьет пристрелку. Правда, опасно в узости прохода, и не больно-то он и глубок, но что-то делать надо – сейчас идет война, и риск – это непреложный спутник командиров всех степеней. Либо, наоборот, уменьшить ход, что собьет пристрелку еще больше, но это нежелательно: во-первых, русские идут на прорыв и скорость играет немалую роль, во-вторых, сокращение дистанции сделает огонь русских хоть сколько-то эффективным, чего не скажешь, если скорость будет уменьшена и японцы сохранят свое преимущество в дуэли на больших дистанциях. Можно еще применить маневр, но Семен не советовал бы этого делать. Ширина фарватера вполне позволяла подобное, да вот заклиненный не вовремя руль мог стать очень большой проблемой – эдак можно и на мель выскочить под огнем противника. Так что Рудневу оставалось только рвать по прямой, проламываясь сквозь японцев, как носорог сквозь заросли. Правда, у этого животного шкура достаточно толстая и не особо страдает от ссадин и царапин, чего не скажешь о «Варяге», но, как говорится, на войне как на войне.

«Кореец» отклонился в сторону, склоняясь в сторону прохода к Мозампо. Два японских концевых крейсера идут ему наперерез – если ничего не произойдет, канонерка не успеет войти в проход: все же скорость крейсеров повыше, – но, как видно, они не больно-то и спешат сокращать дистанцию – два восьмидюймовых орудия внушают уважение.

«Варяг» получает еще одно попадание, каким снарядом – Семен затрудняется определить, тот разрывается внутри корпуса, но, видно, все же восьмидюймовым: крейсер содрогнулся всем корпусом и словно запнулся, скорость начала снижаться, Гаврилов как будто чувствовал это. И вдруг раздался взрыв, который заставил обратить на себя внимание, так как выбивался из общего звукового фона. Он едва успел перевести оптику на японские корабли, когда заметил, как «Асама» окутывается черным дымом… Нет, не так: ее словно какой-то страшной силой распирает изнутри и разбрасывает по морю обломки корпуса, мгновение – и от носовой части ничего не остается, а останки корабля, окутанные дымом и паром, ныряют в морскую гладь, словно рыбка. Это что же получается – русские комендоры добились-таки своего единственного попадания, и снаряд, пробив броню борта и переборки, угодил в артиллерийский погреб? Бред. Понятно, что у японского крейсера броня не столь уж высокого качества, но ведь и расстояние не меньше двадцати кабельтовых. Может ли шестидюймовый снаряд на такой дистанции обладать такой энергией? Сомнительно.

Гаврилов оторвался от оптики и посмотрел на стоящего рядом Зубова. Тот выглядел ничуть не менее ошарашенно, во все глаза пялясь в море.

– Не иначе как в артиллерийский погреб угодили. А, командир?

– Возможно. Возможно, – взволнованно, но все же с задумчивым видом произнес Семен.