Василий Лягоскин - Подарок. История седьмая из цикла «Анекдоты для Геракла»

– Красивее всего любят французы, крепче всего любят немцы, быстрее всего любят кролики, но чаще всего любят козлы.

– А богинь любят русские, – парировал Сизоворонкин, – причем, сразу как французы, немцы, кролики, и… козлы вместе взятые!

Он хлопнул по столешнице Граалем:

– Принимай работу, дедушка.

– Почему дедушка? – проворчал Зевс, одним движением удлинившейся руки поднося сосуд к губам.

Он пил длинными смакующими глотками, а Сизоворонкин осторожно объяснял ему, что сидеть за столом грозовой тучей и наливаться мальвазией, когда рядом изнывает от безделья красавица-жена, да толпами ходят девки, готовые на все, может только…

– Я просил вас настроить фортепиано, а не целовать мою жену!

– Пардон, но она тоже была такая расстроенная…

– Помню этот анекдот, – кивнул громовержец, наконец, оторвавшись от Грааля, – и вкус этот помню. Таким букетом радовал нас отец.

Лешка теперь деликатно молчал; не стал напоминать, что этого отца, Кроноса, сам Зевс вместе с братьями и сверг с олимпийского трона; быть может, даже развоплотил – таких подробностей память Алексея не сохранила. Бокал стоял теперь перед ним, и он втянул в себя тягучий напиток медленно, пытаясь разложить букет на части. Не получилось – знатоком-сомелье он никогда не был. Это здесь он понемножку втянулся, привык к хорошим напиткам, несущим бодрость и здоровье. А раньше… даже название не всегда спрашивал.

Пьют как-то Василий Иванович и Петька… Петька спрашивает:

– А откуда названия вин берутся? Василий Иванович:

– Ну, значит, как вино получается: берут большой чан с виноградом, залезают туда мужики и начинают топтать… Когда сок доходит до портков – это портвейн; когда выше – это херес; а ежели еще выше – то это мудера.

– Этот тоже помню, – хмыкнул громовержец, погладив кожаную обложку появившейся на столе книги, а вот тебе не анекдот, а суровая правда жизни. Громы и молнии – это не просто оружие верховного бога. Это моя суть; и извергать их я могу не только руками.

Он щелкнул пальцами, и над столом сверкнула маленькая, но очень яркая молния. А Сизоворонкин сначала чуть не расхохотался, а потом ужаснулся – представил себе, что такая вот «искорка», а может быть, и многократно ярче и обжигающей, вырывается из двадцать первого пальца верховного бога вместо… В-общем, в самый волнующий момент – если смотреть с мужской стороны.

– А если с женской? – задал себе резонный вопрос Алексей.

Резонный, потому что ему никогда не было безразлично – что и как чувствует партнерша в его объятиях. Судя по ставшему кислым лицу Зевса, его такая реакция тоже не оставляла равнодушный. Лешка представил себе, как он открывает глаза и орет от боли, обжегшись об пышущие жаром угольки, в которые превратилась красавица под ним. Громовержец зябко передернул плечами, он – в отличие от Сизоворонкина – не только представлял себе сейчас эту картинку; он вспоминал ее! Или их.

– Три раза, – нехотя признался он, – и три кучки углей. После этого мне невольно пришлось стать этим… В общем, сижу тут и наслаждаюсь мальвазией.

Сизоворонкин, не подумав, ляпнул, добавив бензинчику в костер, который сейчас, несомненно, бушевал в груди бога:

– Удар током взрослого электрического угря может оглушить лошадь.

– Лошадь и капля никотина убивает

– Действительно. Нежизнеспособная какая-то зверюга…

Зевс лишь зыркнул на него грустно из-под мохнатых бровей. Если он и обиделся за жену на «лошадь», и на «зверюгу», то умело скрыл это.

– Значит, – понял Алексей, – сейчас будет просить что-то. Новое задание навяливать.

– Не задание, – понял ход его мыслей громовержец, – не новый подвиг. Маленькая просьба… личная.

– Я слушаю, – Сизоворонкину действительно было жалко этого могучего несчастного мужика, – чем могу, помогу.

– Есть у меня такое подозрение, – медленно начал Зевс, – что Гера может «прыгнуть» туда, в тварный мир, без меня. Нет, в том, что она меня любит, я не сомневаюсь. Но обида, что копилась тысячелетиями (Лешка в это мгновение ужаснулся!), может толкнуть ее на необдуманный шаг. Женщина, что поделаешь…

Сизоворонкин вздохнул вслед за ним:

– Да, женщины, они такие.

– Так вот, – Зевс перешел, наконец, к просьбе, – хочу сделать ей такой подарок, чтобы она поняла – без нее мне не нужен ни мир богов, ни тварный мир.