В. Ли - Я меняю мир. Книга 2. Становление

Предложил провести первый сеанс лечебной процедуры сейчас же, по его результатам будет видно, что еще можно предпринять. Мать с готовностью согласилась, за ней сын, все еще сомневающийся в себе. Ваня лег на кровать, закрыл глаза, даже затаил дыхание, страхи по прежнему давили на него. В аурном поле проверил состояние юноши, особых проблем не обнаружил. Только в районе головного мозга небольшое затемнение, но ничего патологического нет. Уже легче, каких-то опасных операционных действий не понадобится. У Вани заметно расшатана эмоциональная система, в соответствующем центре мозга нарушены нейронные связи, идущие к мозжечку и гипофизу.

Очень аккуратно, по микрону, восстанавливаю структуру нейронных волокон, один за другим привожу к нормальному виду. После, когда, закончил с ними, немного усилил чувственный центр, направив туда гранн своей энергии, он добавит пациенту больше оптимистического настроя. В завершении провел общую подпитку ауры, лишний заряд бодрости юноше вовсе не помешает, на этом завершил процедуру. В принципе, дополнительных сеансов не требуется, теперь организм вполне способен самостоятельно справиться с жизненными стрессами. Разрешил Ване встать, а потом, когда он присел на кровати и посидел, прислушиваясь к себе, спросил о его самочувствии.

– Знаешь, Сережа, мне так легко, как будто махну рукой и полечу!

Да, мечтательность Вани никуда не делась, но она не помеха, если будет в меру. Поясняю сыну и матери:

– У Вани все в порядке. Немного подлечил эмоциональную систему, добавил энергетики. Дальше все зависит от него. Поменять характер мне не силах, он сам должен воспитать в себе волю и решительность. На первых порах помогу справиться с какими-нибудь наездами и угрозами, но все же в первую очередь рассчитывай на себя. Ваня, понятно?

Тот кивнул головой, после я попрощался с ним и благодарной Клавдией Степановной, отправился на работу. На душе у меня царила всеобъемлющая радость, я был счастлив от того, что помог хорошим людям справиться с их бедой. Чувствовал, как там, в самой моей глубине, торжествует искорка святого, миссия спасителя душ идет в полном нашем единении, меня и святого Сергия.

С первых дней принял за правило тщательно готовиться к каждому занятию, пусть даже мне многое известно. Я самостоятельно изучал материалы по этим предметам ранее, когда приступил к своим экспериментам с даром, но теперь посчитал нужным повторить их уже с преподавателями на лекциях и семинарах. Что-то я мог упустить или не обратить внимание на какие-то нюансы, которые могут оказаться важными. Большинство однокурсников также ретиво взялись грызть мудреные науки. С этим в мединституте оказалось намного лучше, чем в университете, где, как поется в песне, «от сессии до сессии живут студенты весело». Да и нагрузка в меде на первом курсе гораздо большая, так что особо не расслабишься.

Особо впечатлили нас занятия по анатомии, сначала по атласу и макетам, а потом вживую (или вмертвую?) на реальном материале – трупах в анатомическом театре, или как его обычно называют, анатомичке. Едва ли не на первой неделе нас повели туда. Наверное, решили сразу отбраковать студентов, не переносящих подобных зрелищ. В нашей группе таких не оказалось, а в параллельной отсеялись сразу двое. Их рвало, одна девушка вообще упала в обморок. После двух-трех походов в анатомичку они забрали документы и ушли, не смогли перебороть свою слабость. Как ни удивительно, но мой подопечный – Ваня, – перенес испытание довольно легко, гораздо лучше, чем большинство студентов, только побледнел на первом занятии.

Сам я немного струхнул, с трупами ранее не имел дело, если не считать Лиду, да и смотреть, как преподаватель разрезает тело, было жутковато. А с запахом – говорить нечего, здесь все пропиталось им. После, когда мы вышли на свежий воздух, казалось, что он въелся в нас, даже дома чудилось, что от меня все еще несет им. Но ко всему привыкаешь, постепенно занятия в анатомичке стали для нас обычными, пусть и неприятными. По другим предметам подобных трудностей не возникло, но хватило других, особенно с латынью. Я настолько намучился, пока наизусть выучил ее, что даже во сне разговаривал на этой тарабарщине. Едва не напугал своих подруг. Алена так и высказалась:

– Знаешь, Сережа, ты ночью нагнал на меня страху! Проснулась от твоего голоса, прислушалась – что-то непонятное, а ты говоришь и говоришь. Целую речь выдал, причем отчетливо, каждое слово было различимо. Я даже подумала, что ты проснулся и попыталась расспросить, что же толмачишь. Включила ночник, смотрю – а ты спишь! Так и заикой меня оставишь…