Олег Кожевников - Командарм

На этом сеанс связи с генералом армии Жуковым закончился. А я ещё несколько минут сидел в радиоузле молча, переваривая услышанное. А затем в меня вселился какой-то бес эйфории, такой, что я не мог спокойно заниматься каким-то одним делом. Хотелось прыгать, смеяться и как можно быстрей сообщить всем, что мы победили, что все трудности и гибель товарищей позади, а впереди нас ждёт светлое и мирное завтра.

1. Капитан Пугачёв – реальный исторический персонаж. Будучи начальником разведотдела в 11-м МК, в конце июня 1941 года добровольно сдался немцам, предъявив листовку-пропуск. Данные им показания очень неплохо ложились в общую канву немецкой пропаганды. О том, что нападение на СССР не более чем превентивный удар по готовящейся к агрессии стране. А сообщил он немцам информацию о командно-штабных учениях ЗапВО. Исходя из протоколов допросов, Красная Армия была не готова к нападению. Она должна была только в августе стоять в полной готовности. Данные, которые капитан услышал от боевых товарищей, офицеров штаба, выдал как документальную истину: с 18 по 21 марта состоялась командная игра в ЗапВО, в которой принимали участие командующие армий и корпусов. В ее ходе отрабатывались задачи 3-я, 4-я и 10-я армии. Из оперативной карты, что он видел, капитан заключил, что 3А имела задачу удара в направлении Сувалки через Августов. 4А и 10А имели задачу наступления на Варшаву и Лицманнстадт. Военная группировка в Литве должна была прикрыть границу в Восточной Пруссии. Казалось бы, ну и что? Мало ли какие ситуации могут обыгрываться в штабных играх. Но не зря работал Геббельс, и его пропагандистские уловки всё ещё живы. Всё ещё протоколы допросов Пугачёва используются как доказательства истинных намерений Сталина. Грамотные люди этим занимаются. К этим протоколам добавляют и факты формирования в Красной Армии нескольких десятков мехкорпусов. И их дислокацию вблизи западной границы СССР. И не только их, но и многих других мобильных частей РККА, включая и расположение аэродромов вблизи границы. Одним словом, действительно создают впечатление, что если бы не превентивный удар Германии, то дикие орды с востока обязательно бы захлестнули всю цивилизованную Европу. Но так ли это? Я думаю, что это не так. Хорошо подобранная информация, не более того. Ведь достаточно проанализировать боеготовность танковых и моторизованных дивизий РККА, чтобы понять, что они физически не могли наступать. Даже, казалось бы, в полностью укомплектованном 6-м мехкорпусе командиры и красноармейцы были обучены безобразно. А танки имели такой маленький моторесурс, что вряд ли смогли бы добраться даже до Варшавы. А причина расположения аэродромов вблизи границы до банальности проста – заняли те аэродромы, которые остались после Польши. Зачем тратить силы и ресурсы на возведение новых аэродромов, когда есть уже готовые. Так что простейший анализ говорит о том, что СССР не мог, да и не хотел нападать на Германию в 1941 году. Через несколько лет может быть, да и то только в том случае, если Германия завязнет в войне с Англией. Тогда чем же объяснить принятие решений о формировании мехкорпусов и других новых соединений? По моему мнению, Сталин страшно боялся войны с Германией, и чтобы напугать своей силой таких опасных соседей, занялся обычным для византийской политики блефом. Создавал миф, что, в случае чего, РККА так ударит, что мало не покажется. И может быть, своими византийскими вывертами напоролся на немецкую рациональность.

2. О настроениях и мерах, которые предпринимало руководство страны после начала войны, можно судить из воспоминаний одного из соратников Сталина.

НАЧАЛО ВОЙНЫ

Из воспоминаний А. И. Микояна

В субботу, 21 июня 1941 года, вечером мы, члены Политбюро, были у Сталина на квартире. Обменивались мнениями. Обстановка была напряженной.

Сталин по-прежнему думал, что Гитлер не начнет войны. Затем (туда) приехали Тимошенко, Жуков и Ватутин. Они сообщили о том, что только что получены сведения от перебежчика, что 22 июня в 4 часа утра немецкие войска перейдут нашу границу.

Сталин и на этот раз усомнился в правдивости информации, сказав: а не перебросили ли перебежчика специально, чтобы спровоцировать нас?

Поскольку все мы были крайне встревожены и требовали принять неотложные меры, Сталин согласился «на всякий случай» дать директиву в войска о приведении их в боевую готовность. Но при этом было дано указание, что когда немецкие самолеты будут пролетать над нашей территорией, по ним не стрелять, чтобы не провоцировать. А ведь за недели две до войны немцы стали облетать районы расположения наших войск. Каждый день фотографировали расположение наших дивизий, корпусов, армий, засекали нахождение военных радиопередатчиков, которые не были замаскированы, и в первые дни войны вывели из строя нашу связь. Многие наши дивизии вообще оказались без радиосвязи.