Константин Калбазов - Боярин

— Еще как уверен, Авдей Гордеевич. Нечего мастерским в Москве делать. За этим делом нужен глаз да глаз. А какой присмотр, коли на месте никого нет.

— Ну, то дело твое. За твои деньги, хоть на руках все вынесем.

— Это да. Только все дело в цене.

— Ну, это как водится, — деловито развел руками купец.

После встречи с купцом, и сытного обеда, Иван направился к Рудакову. Все шло к тому, что Карпову удастся обернуться за один день, а уже рано поутру выдвинуться обратно. По меркам привычного Ивану мира, полсотни верст и не расстояние вовсе, а так, сущая безделица. Здесь же, дневной переход для всадника, без сменных лошадей. А потому в дорогу лучше все же собираться с утра…

Рудаков искренне обрадовался гостю, и потащил того к столу, благо время было обеденное. Иван не стал отнекиваться, хотя и был сыт. Пришлось отдать должное хозяйке. Пусть и не ею лично приготовлено, тем не менее, дом это ее епархия. Понимать надо. И только после обеда, они с Павлом уединились в его кабинете.

Не сказать, что они до этого не виделись. Было дело, когда Иван только появился в Пскове. Во второй его наезд, лекаря на месте не оказалось. Был на выезде, лечил какого-то помещика, получившего увечье на охоте.

Вообще, Рудакова здесь уже пользовался серьезным таким авторитетом. А то как же. Московская медицинская академия хотя и направляет сюда своих выпускников, те являются всего лишь молодежью, набирающейся опыта. А по прошествии обязательного срока службы, стараются побыстрее ретироваться из этой глухомани. И многие перебираются в Речь Посполитую, а там и дальше на запад. Ох как это Ивану было знакомо. Ничего не меняется.

Так вот, Рудаков смотрелся в выгодном свете даже на фоне московской профессуры. Мало того, по многим вопросам затыкал их за пояс. За что и был не любим. Зато в Пскове он был вне конкуренции, востребован и уважаем. Да что там, не будет преувеличением сказать и почитаем.

По классификации Ивана, Рудаков конечно в первую очередь военный хирург. Но в ранах здес недостатка не было. Во-первых, от Пскова до границы с Литвой не больше полусотни верст, а пограничные инциденты случаются с регулярным постоянством. Во-вторых, Псков город торговый, и купцов тут хватает, а на купеческие караваны случаются нападения. В-третьих, в здешних лесах знатная охота. Карпов понятия не имел, как обстояли дела в его прежнем мире, но здесь крупного зверя хватало. А значит и разных несчастий. Было и в четвертых, и в пятых, словом, в практике у лекаря недостатка не было.

— Ого. А это что такое? — Иван в удивлении указал на дверь, по всему видать ведущую прямо на улицу.

Лекарь как раз провел его сквозь свой кабинет, в соседнее помещение. Довольно просторное. С полками заставленными всевозможными склянками, колбами, ретортами и тому подобным. У окна стол, пара стульев. Ну очень смахивает на эдакую смесь лаборатории, аптеки и приемного кабинета врача.

— Вспомнил о твоем совете по поводу лекарской лавки, — с готовностью начал пояснять Рудаков, поведя вокруг рукой. — Оцени. По нечетным дням седмицы, я прямо тут устраиваю прием больных. Ну, если не уезжаю никуда. Здесь же осматриваю хворых, назначаю лечение, готовлю и продаю лекарства. Сейчас пытаюсь уговорить двух подлекарей, работать со мной. Тогда мы сможем принимать больных каждый день, чередуя друг друга.

— А еще, ты сможешь наконец обзавестись учениками, — решил подначить Иван.

— Или сам научиться чему-то умному у молодежи, — не поддержав шутливого тона, возразил Павел. — Я между прочим и тут хаживаю в гости к знахаркам, и продолжаю собирать у них знания. Все до каких только могу дотянуться.

— Ну не заводись, Паша. Я же пошутил.

— То же мне, шутник выискался, — недовольно хмыкнул Павел.

— Н-да-а, крепко же ты обижен на своего тестюшку, коль скоро так реагируешь на шутки. Не переживай, я тебя с этим самодуром ставить на одну ступень не собираюсь.

— Не смей так о Христофоре Аркадьевиче, — тут же вскинулся друг.

— Ладно, ладно, не закипай. Не сметь, так не сметь. Прости, — выставив перед собой руки в примирительном жесте, тут же пошел на попятную Иван.

— Христофор Аркадьевич… Понимаешь, плох тот учитель, которого не превзойдет ученик. Но и принять это не так чтобы и просто. Он уже оценил мои достижения, просто не может смириться с тем, что я так быстро вышел из под его опеки.

Иван только отвернулся, чтобы друг не видел его выражения лица. Угу. Рассказывай сказки. Ни черта этот профессор не поймет и не примет. Хотя бы потому что тогда ему придется признавать то что он безнадежно отстал, и вместо того чтобы учить, начинать учиться самому. А это не так уж и просто. Не в том он возрасте. Опять же, шел он всю жизнь, шел, и пришел к разбитому корыту. Не-эт, новое это удел молодых, и никак иначе.