Валерий МИТ - Чёрная книга. Повесть

Я больше так не могу.

Говорить с тобой об этом уже бесполезно. – Ты ничего не видишь и не слышишь. Живёшь в своём придуманном мире, словно меня уже нет. А теперь меня и правда, в твоём мире уже нет, а тебя нет в моём.

Может быть, хотя бы теперь ты задумаешься, что так, как ты живёшь – жить нельзя.

Всё кончено.

Прощай.

Он перечитал эту записку множество раз, но так и не понял неожиданного поступка жены.

Он понимал, что с момента, как он стал писать свой роман, он уделял ей очень мало времени. – Они почти не общались.

Но мне было и некогда, думал он. – С самого начала я говорил ей, что будет так. Сразу сказал, что пока не закончу книгу ничем другим заниматься не смогу, а она, пусть нехотя, но согласилась.

Но в её записке нет даже намёка на их договорённости, рассуждал он. – Ей просто плохо, говорить об этом она не желает, видимо считая, что я должен догадываться обо всём сам и стоять рядом с ней, как придурок, следя за выражением её лица. Чуть сделал неверный шаг – она недовольно сморщится, но спрашивать почему, всё равно нельзя – нужно угадывать – не угадал, сморщится опять и так до бесконечности. – Бред какой-то. Почему я должен ловить её настроения? – Полный эгоизм с её стороны.

Мысль, что в их ситуации, возможно, виноват он сам, ему даже не приходила в голову.

А мысль, что, быть может, нужно остановиться, отложить свой роман и попытаться восстановить семью, прийти и не могла.

И не потому, что эгоистом был всё-таки он, хотя со стороны именно так и казалось. – Нет, причина была в другом и его жена неосознанно, но очень верно это подметила. И хотя для неё то, что она сказала в своей записке, было скорее аллегорией, она совершенно чётко определила, что даже когда Володя бывает рядом, его с ней всё равно рядом нет и вернуть его уже невозможно.

Она упрекала его в том, что он скрывается от неё в придуманном мире – в какой-то неведомой стране, другой реальности – неважно…. Что он находится там всё своё время и не желает возвращаться к ней, но она ошибалась. – Не было никаких желает – не желает, он не мог выбирать. Он уже давно стал частью иной реальности – очень значительной её частью – творцом своей неведомой страны – её стержнем…. И покинуть её, без полного разрушения последней, уже не мог.

Но и это не гарантировало его возвращения.

Разрушив свой другой мир, возможно, он и сам перестал бы существовать – слишком уж глубоко он в него погрузился.

Для него был только один путь. – Сделать свой иной мир замкнутым и самодостаточным, а затем отпустить. А для этого он должен был закончить книгу, вдохнуть в неё жизнь и перестать думать о ней.

То, что это почти неразрешимая задача, Владимир тогда ещё даже не догадывался.

Ему просто нравилось писать, погружаясь в свою воображаемую реальность, но с уходом жены он этого делать уже не мог.

Целых две недели после расставания с Машей он мучился, не находя себе места.

Её уход совершенно выбил его из колеи.

Он оказался один в пустой квартире и без Маши, там всё казалось другим.

– Да она же почти убила меня! – в какой-то момент воскликнул он.

Но он ошибался тоже.

Единственное в чём была виновата она, так это в том, что заставила его выйти из своей придуманной реальности в настоящий большой мир, а он уже достаточно давно в нём не был и успел забыть, как там всё устроено. А вот была ли в нём Маша или нет, для него уже стало почти неважно – ему просто на тот момент там не нравилось в принципе.

Но он этого не понимал.

Винил во всём жену, считая, что именно она разрушила его привычный мир, расколов его на две половины….

Но винил он её совершенно напрасно ещё и по другой причине. Даже если и было всё так, как он считал, то для него в том его состоянии, это было вовсе неплохо.

На третьей неделе после расставания с женой, он не заметил сам, как провалился в образовавшуюся трещину своего расколовшегося мира, и она тут же закрылась над его головой, отсекая Владимира от привычного мира.

Ему стало значительно легче.

А спустя ещё несколько дней он полностью восстановил своё душевное равновесие, воображение подхватило его и забросило в альтернативный мир.

Картины иной реальности, как в киноленте замелькали перед его мысленным взором и он, вглядываясь в них, смог продолжить написание своей фантастической книги.

В какой-то степени ему даже повезло.

В книге по воле случая наступал переломный момент, и его семейная драма дала неплохой толчок развитию сюжета.