Анна Коэн - #Лисье зеркало

Господам подали чай. Было очевидно, что все знакомы не только с Леопольдом, но и между собой, поэтому их развязная, бессмысленная болтовня лилась без каких-либо пауз. Кто-то из присутствующих, кажется Якоб, обратился к хозяину дома:

– Дражайший Лео, я не представляю, нет, все мы не представляем, как вы, после такой бурной и насыщенной светской жизни в столице, смогли протянуть всю весну в такой глуши. Мы, конечно, живем в наших усадьбах, но только время от времени. – Молодые помещики согласно закивали головами. – Хотя нам известно, что вы пострадали за высокие идеи. Мы их разделяем и сочувствуем вам.

– Поначалу мне и вправду было тяжело, друзья. Стыдно признаться, как низко я пал от отчаяния, едва приехав сюда.

– Да полно, вы – и опуститься? С вашим благородством мысли и духа? Я бы скорей поверил, что вы, прибыв в родовое гнездо, снова взялись за перо, чтобы и отсюда разить всех словом! – недоуменно прогудел Борислав. – Все мы скорбим о наших братьях по клубу, что погибли зимой от рук властей. Порой стыд терзает меня за трусость, ведь я не был таким уж активным участником движения. Но не вы – нет, вы не могли опустить руки!

– Но это так. – Леопольд встал и повернулся лицом ко всем гостям. – Вы своими средствами и то сделали более меня как меценаты, вкладываясь в работные дома и сиротские приюты. Оказавшись в Ривхольме, я не смог выдавить из себя ни строки. Каждое слово казалось мне пустым и бессмысленным, а идея – лишенной силы. Я страшно запил, не выходил из комнаты, потом начал дебоширить. И только один человек смог вытащить меня из этой бездны, поставил на ноги и понял как брата.

Гости во все глаза смотрели на Леопольда, который, говоря, нервно сцепил пальцы.

– Вы сейчас говорите о своем управляющем-философе, верно? – тихим мелодичным голосом уточнил после небольшой паузы Фабиан. Он встрепенулся в кресле, где до этого сидел совершенно расслабленно, и корпусом подался вперед. – Ведь именно он был причиной, по которой вы выписали нас к себе в гости?

– Именно о нем. Друзья мои, этот человек уникален. Позвольте мне представить вам моего друга и идейного вдохновителя, человека без наших великосветских иллюзий и знающего народ изнутри.

Тут Жо понял, что речь идет о нем и что больше нет смысла скрываться в темном углу, а потому сделал несколько шагов вперед и встал рядом с Леопольдом. Легким кивком он поприветствовал друзей графа.

– Жоакин Мейер, – представился он.

Молодой человек понимал, что его следующими словами должны быть «к вашим услугам», но это бы противоречило всему тому, что он собирался выразить сегодня вечером, а потому ограничился только своим именем. Этого было достаточно.

Какое-то время благородные гости молча его разглядывали. Жоакин знал, что они видят: высокого деревенщину в простой одежде, иберийского выродка, волосы которого без кепки приняли свой естественный непокорный вид, а лицо, по мнению многих, было похоже на сжатый кулак с выпирающими костями надбровных дуг, скул и квадратного подбородка.

Первым навстречу Жоакину встал Борислав и приветственно протянул руку.

– Друзья Леопольда – мои друзья. Будем знакомы. Борислав, маркграф.

За ним, называя себя, последовали и остальные. Молодому человеку предложили сесть, и он выбрал свободный стул с прямой спинкой. К нему обратился Фабиан, все так же мягко и вкрадчиво:

– Послание графа заинтриговало нас, как заинтриговала и ваша неординарная личность, герр Мейер. Он писал, что у вас есть свежие революционные идеи, способные вдохнуть новую жизнь в наше движение за народные права, которое сейчас находится в плачевном состоянии. – Он забросил ногу на ногу и откинулся в кресле. – Не изволите ли посвятить нас в свои мысли? И если восторги Леопольда были небезосновательны, то, возможно, вы сможете пронести свои слова дальше стен этой гостиной.

– Тогда позвольте спросить вас, – обратился Жоакин ко всем шестерым, – что такое государство? Выразите свой ответ одним словом.

Все загудели – никто не ожидал, что этот выскочка начнет задавать вопросы. Да еще и с философским подтекстом. Подумав пару мгновений, они начали наперебой высказывать свои версии:

– Земли!.. Границы!.. Люди!.. Богатства!..

Один лишь Юстас промолчал, внимательно наблюдая за остальными. Жоакина это заставило снова вспомнить о его должности – и об опасности, связанной с ней. Но он продолжил:

– Заметьте, ни один из вас не произнес ни «король», ни «аристократия», а значит, мы поймем друг друга. – Тут он снова встал и принялся ходить по комнате, как всегда делал, собираясь с мыслями. Присутствующие впились в него взглядом.