Евгений Красницкий: Сотник. Позиционные игры

Мишка неспешно поднял глаза на родственника и с легким удивлением пожал плечами.

– Зачем же тебе себя в дороге трудить, дядька Никифор? Не могу я такого позволить, уж извини. Ты себе спокойно езжай, не волнуйся за обоз. Он и так идет под защитой Младшей стражи, командовать которой назначен княжий сотник. Справимся. Илья Фомич у нас старшина опытный, он хорошо походный порядок понимает. Ты только своим приказчикам вели его слушаться, чтоб не пришлось их принуждать лишний раз. Мы, конечно, принудим, но зачем? По-родственному-то лучше… – и, ласково улыбнувшись дядюшке, развёл руками. – А что вперед надо разъезд послать, так это ты правильно говоришь. Только у нас это воинским порядком и без того определено, да и не только это, и говорить ничего не придется: каждый десятник знает, чего ему в дороге делать, верно, господин десятник?

– Верно, сотник, – не моргнув глазом, кивнул Егор, будто только и ждал Мишкиного вопроса.

Почудилась при этом мелькнувшая у него в бороде ухмылка или нет, Мишка так и не понял, но вот то, что дядюшку начало слегка перекашивать, несмотря на скудное свечное освещение, заметили, кажется, все. Может, у купчины и был соблазн выругаться и, саданув кулаком по столу, настоять на своем, но неожиданно всю мизансцену поломал боярин Федор. Он с шумным хэком поднялся из-за стола, привлекая к себе всеобщее внимание, оглядел присутствующих, задержав внимательный взгляд на Мишке, покрутил головой и повернулся к Никифору.

– Ну что, дождался светлого дня, Никеша? Подрос помощничек-то. А ты как хотел? Дык воины ж, тудыть их… Ты к ним своих детей послал, а не они к тебе, никто тебя в спину не пихал… Так что отдыхай, пусть боярич караван ведет, раз такое дело. А мы посмотрим… Пошли лучше спать, а то вставать завтра чуть свет.

«Опаньки, вот и герр Теодор к процессу «подогрева лягушки» подключился… Красиво он его по резьбе довернул и в верном направлении. Со смазкой про «пусть молодежь учится, а мы отдохнем», значит. И боярича припомнил к месту, политик. Свой облом с Катериной он анклу Нику не забудет, а посему этой «кулинарией» занимается с удвоенным удовольствием».

Вот таким образом и произошло перемещение Никифора из привычного для него разряда «Начальник экспедиции» в ранг пассажира VIP-телеги, за неимением мерседеса. Не сказать, что купцу это сильно понравилось, но особо и не насторожило. Утром он демонстративно держался в стороне от всех хлопот, беседуя о чем-то с Федором и подъехавшим к ним Григорием, а своему приказчику, отправлявшемуся в Ратное на замену покойному Спиридону, кивнул на Мишку:

– Сотник распоряжается. Ему под руку идешь, в Ратном Лисовины хозяева, привыкай…

И рявкнул, заметив на лице у того нарождающийся вопрос:

– Чего уставился? Племянника моего слушай, говорю! Он молодой, ему учиться надо, а мне и отдохнуть иной раз не грех… Пошел вон! – а обернувшись к Григорию, усмехнулся. – Я так решил: пусть племяш покажет, чему они там отроков учат, а мы с тобой в дороге присмотрим.

«Ну присмотри, дядюшка, присмотри… А мы мысль, нечаянно тобой высказанную, – что Лисовины главные – твоим обозным доведём. И не только им. Вон как Григорий прищурился – к сведению принял. Впрочем, как раз его такое положение дел должно устроить, ведь если и он захочет от сладкого куска откусить, то ему уже не с тобой договариваться надо, а с нами… А ведь захочет! По глазам вижу – непременно захочет!»

С удобством расположившись на потнике, брошенном на охапку лапника возле костра, загодя разведенного в стороне от остальной толпы, Мишка окинул взглядом собравшихся в круг своих ближников. Невольно вспомнился совет перед атакой на Пинск. Тогда он отметил, как возмужали и повзрослели его крестники за прошедшие несколько недель со времен их первого боевого похода за болото.

На войне детство кончается после первого боя и возраст считается иначе – не годами, а боями. Победами и поражениями. Вот и теперь Ратников присматривался к своим мальчишкам и сравнивал. Нельзя сказать, что в этот раз перемены в отроках оказались столь же разительны, скорее сама обстановка изменилась.

Тогда они собрались на военный совет. И держались соответственно – позади у них была война и впереди тоже маячила война. И они сами тогда жили только войной, ибо стали уже неотъемлемой ее частью, потому и места ничему иному не оставалось. Сейчас они возвращались с этой войны победителями, а сами себе наверняка казались почти былинными героями.