Джон Стивенс: Изумрудный атлас [litres]

Скосив глаза, Кейт увидела, что ее брат с сестрой ошарашенно разглядывают птицу.

– Я желаю сразу же предупредить вас, – объявила миссис Лавсток. – Я не потерплю от детей никакого беспорядка! Чтобы никакой мне беготни-прыготни, криков-визгов, громкого смеха, грязных рук и ног, грубостей и шалостей… – Каждый раз, когда миссис Лавсток называла нечто такое, чего не намерена терпеть, лебединая голова одобрительно кивала. – Также я не намерена мириться с пустой болтовней, трескотней, хиханьками, хаханьками и полными карманами. Терпеть не могу детей с набитыми карманами!

– Ах, уверяю вас, миссис Лавсток, у этих деток никогда и крошки в карманах не бывает! – заверила мисс Крамли. – Ни крошечки!

– Кроме того, я ожидаю…

– Что это у вас на голове? – перебила Эмма.

– Прошу прощения? – опешила дама.

– Вот эта штука у вас на голове. Что это такое?

– Эмма… – предупредила Кейт.

– Я знаю, что это, – вмешался Майкл.

– Не знаешь.

– А вот и знаю.

– И что же это? – спросила Эмма.

Миссис Лавсток обратила вопрошающий взор на директрису приюта.

– Мисс Крамли, это что здесь такое творится?

– Ничего, миссис Лавсток, абсолютно ничего! Уверяю вас…

– Это змея, – объявил Майкл.

У миссис Лавсток сделался такой вид, словно ей неожиданно отвесили пощечину.

– Это не змея, – возразила Эмма.

– Змея, – отрезал Майкл, не сводя глаз с шляпы. – Кобра.

– Но она же белая!

– Наверное, она ее выкрасила! – Майкл посмотрел на миссис Лавсток. – Я угадал? Вы ее покрасили?

– Майкл! Эмма! – прошипела Кейт. – Замолчите!

– Я просто спросил, она ее покрасила или…

– Ш-ш-ш!

Некоторое время, показавшееся всем вечностью, было слышно лишь шипение воды в батарее да нервное пощелкивание пальцев мисс Крамли, сплетавшей и расплетавшей руки.

– Никогда, за всю мою жизнь… – наконец начала миссис Лавсток.

– Моя дорогая миссис Лавсток! – дернулась мисс Крамли.

Кейт понимала, что должна что-то сказать. Если у них еще осталась хотя бы слабая надежда на то, что их не выставят отсюда, то нужно было немедленно постараться все загладить. Но гостья не оставила ей такой возможности.

– Я понимаю, что не следует ожидать многого от сирот…

– Мы не сироты, – перебила Кейт.

– Прости?

– Сироты – это дети, у которых умерли родители, – пояснил Майкл. – А наши живы.

– Они вернутся за нами, – добавила Эмма.

– Не обращайте на них внимания, миссис Лавсток! Не обращайте внимания. Это обычная глупая сиротская болтовня. – Мисс Крамли схватила со стола вазу с леденцами. – Конфетку?

Но миссис Лавсток даже не посмотрела на нее.

– Выслушайте меня, – сказала она, наклоняясь к детям. – Я очень понимающая женщина. Спросите кого хотите, вам каждый подтвердит. Единственное, чего я не терплю, так это фантазий. Здесь сиротский приют. Вы – сироты. Будь вы нужны своим родителям, они бы не бросили вас на улице, как ненужный мусор, не оставив вам даже нормального цивилизованного имени! П – скажите пожалуйста! Да вы должны быть благодарны, что такая женщина, как я, готова закрыть глаза на вашу возмутительную невоспитанность – не говоря уже о поистине чудовищном невежестве относительно самой прекрасной водоплавающей птицы в мире! – и взять вас в свой дом. Ну, что вы можете сказать в свое оправдание?

Кейт видела, что мисс Крамли бросает на нее испепеляющие взгляды из-за пояса миссис Лавсток. Она знала, что если немедленно не извинится перед Лебединой леди, то мисс Крамли непременно сошлет их в такое место, по сравнению с которым «Приют для безнадежных и закоренелых сирот имени Эдгара Алана По» покажется шикарным курортом. Но какой у нее был выход? Отправиться жить к женщине, которая считает, будто родители выбросили их, как мусор, и никогда не собирались за ними возвращаться? Кейт крепко сжала руку Эммы.

– Знаете, – сказала она, – ваш лебедь действительно похож на змею.

Поезд дернулся, разбудив Кейт. Она уснула возле окна, и у нее замерз лоб. После утренней остановки в Нью-Йорке поезд отправился дальше на север, через Гудзон, мимо Гайд-парка, Олбани и других мелких городков, лепившихся к краю воды, а теперь, выглянув в окно, Кейт увидела замерзшую по берегам реку и череду волнистых заснеженных холмов с разбросанными то тут, то там редкими фермерскими домами. Они выехали из Балтимора рано утром. Мисс Крамли лично отвезла их на станцию.