Даниэль Клугер - Мушкетер

Полюбовавшись на свое отражение, я отправился к дому де Тревиля. Арамис был уже здесь; Атос же не появлялся. Я подумал, что, возможно, он еще слишком слаб. Арамис напомнил, что наш друг просил не упоминать о его ранении.

– Если господин де Тревиль спросит об Атосе, скажем, что он болен, – предложил он.

И в этот момент нас вызвали к де Тревилю. Не успели мы войти в кабинет (я заметил там какого-то молодого провинциала), как наш капитан устроил нам хорошенькую головомойку. При этом он больше всего напирал на то, что шесть мушкетеров уступили шести гвардейцам кардинала. Формально все было так, но на деле-то – совсем иначе. Тем не менее мы с Арамисом держались изо всех сил и лишь кивали с виноватым видом, но в конце концов я потерял самообладание. Что, впрочем, неудивительно – после недавнего напряжения. Я наговорил нашему бравому капитану кучу дерзостей, но в то же время растолковал ему некоторые детали стычки, которые, по всей видимости, ему не сообщили. Объяснив, что нас было не шестеро против шести, а вдвое меньше – поскольку двоих убили на месте, напав из засады, а Атоса тяжело ранили. Правда, я забыл об осторожности и сказал лишнего – вспомнил о Фарсальской битве, проигранной Помпеем Великим, а заодно помянул и битву при Павии. От удивленных взглядов по поводу моей внезапно прорезавшейся образованности (равно как и от изложения ненужных подробностей – о поединке с доном Жаиме душ Сантушем) меня спасло появление Атоса. Он был смертельно бледен, шел медленно, но держался спокойно. Де Тревиль, по счастью, уже сменил гнев на милость, и вскоре мы были отпущены с миром.

Уйдя от капитана, мы вышли во двор. Здесь Арамис обратился ко мне с каким-то пустяковым вопросом. Я уже открыл рот, чтобы ему ответить, но в это время какой-то олух (оказалось – тот самый провинциал, в присутствии которого капитан давал нам взбучку) едва не сбил меня с ног и к тому же, запутавшись в моем роскошном плаще, сорвал его, представив на всеобщее обозрение злосчастную перевязь. Что мне оставалось делать, кроме как вызвать наглеца на поединок? Именно так я и поступил, пообещав этому болвану отрезать уши за опоздание. Мог ли я предположить, что юный наглец, чей говор живо напомнил мне родные места, станет впоследствии моим ближайшим другом – на всю оставшуюся жизнь?!