Евгений Филенко - Шествие динозавров

Крыса сидела в вентиляционной дыре, свесив оттуда голый лоснящийся хвост, и следила за мной. Равнодушно и сыто. Ещё бы, нажрала себе брюхо дармовой выдержанной клетчаткой. Говорят, организм крысы усваивает всё, что способны сгрызть её зубы. Даже дерево, даже металл. Бумага для неё — всё равно что пирожное.

Когда-нибудь крысы сожрут и нашу цивилизацию. Они уже, собственно, начали — с архивов…

— … а теперь, Вячеслав Иванович, с вами всё в порядке?

Я размыкаю слипшиеся, набрякшие веки. И тут же в панике жмурюсь. Нестерпимое свечение тараном бьёт в мозг.

— Да, вполне… — бормочу потерянно. — Где я? Это что — больница?!

— Занятно: у всех без исключения первое впечатление об этих апартаментах совпадает. С точностью до интонации… Не беспокойтесь, телесное здоровье у вас приличное. Единственный серьёзный изъян — зубы. Врача давненько не посещали?

— Лет этак… сейчас вспомню… зачем вам?

— В семьдесят пятом, Вячеслав Иваныч. То бишь без малого двадцать годиков тому назад. По вашему личному времени, разумеется. Неужели не помните?

— Да… пожалуй…

— Поправьте меня, коли ошибусь. Итак, восьмое июня семьдесят пятого… Лето было знойное, жара стояла уже с середины мая. Вы только что спихнули очередной зачёт и по обыкновению своему отметили это событие походом на пляж. В одиночестве — девочки вас в ту пору практически не занимали. Затянувшийся инфантилизм личности, заниженная сексуальная самооценка… На пляже к вам присоединился знакомый по имени Сергей, по фамилии Клинский, тоже студент, но курсом младше, которого вы не сильно привечали, считали его фарцовщиком и подхалимом, и небезосновательно… но уже тогда вы были человек предельно толерантный и сдержанный. Говорить было особенно не о чем. И вот он для поддержания беседы похвастался, что-де на днях посетил стоматолога и теперь у него по крайней мере с зубами полный ажур. Диалог всё едино не склеился, но сказанное осело в вашем мозгу, и вы, скорее чтобы испытать себя, нежели по суровой необходимости, на долгих четыре дня отдались в мохнатые лапы бесплатного здравоохранения…

— Ёлки рыжие, откуда вы это знаете? — С трудом нахожу силы вновь приоткрыть глаза. Адское сияние. В ореоле бьющих наотмашь, физически ощутимых лучей темнеет размытая фигура. Это и есть мой собеседник. — Я и то почти забыл… а про Клинского и век бы не вспоминал…

— Должен признать, что в ваше время это было актом немалого мужества, — хмыкает он. — Могу только аплодировать вашему поступку. Я имею в виду, разумеется, не попытку искоренить из памяти господина Клинского — который, кстати, если вы не знаете, сделал неплохую карьеру в бизнесе и сколотил немалое состояние на фарцов… пардон, на торговле цветными металлами. А рукоплещу я вашей отваге в зубоврачебном кресле. Инквизиция Урбана VIII, выбивая из Галилея [4] Галилео Галилей (1564–1642) — итальянский учёный, поборник гелиоцентрической модели мира. Был осуждён инквизицией, в 1992 году реабилитирован папой Иоанном Павлом II. Прославившую его фразу «А всё-таки она вертится!», скорее всего, не произносил. признание в богопротивной ереси, угрожала применить к нему куда менее впечатляющий инструментарий, нежели бормашина, пульпоэкстрактор и роторасширитель образца семьдесят пятого года двадцатого столетия… Как бишь его звали, в кардинальстве-то?

— Кого?.. А, Урбана VIII… Маттео… нет, кажется Маффео Барберини, — излагая, украдкой шевелю конечностями, проверяя, всё ли со мной в порядке, все ли пальцы на месте, не болит ли какой удалённый внутренний орган. Очень уж похоже, что пространными экскурсами в любимый мой предмет и университетскими зубными реминисценциями мне попросту хотят заговорить зубы. Каламбурчик-с… Отвлечь от чего-то важного и значимого. Успокоить, подготовить и затем вдруг шандарахнуть всю правду, как обухом по голове. Так, мол, и так, извини, дружок, но правую почку мы у тебя… того… приватизировали, тут одному нужному человечку как раз правая срочно потребовалась… и ещё одну штучку примерно в том же районе мы тоже — до кучи… всё равно тебе она уже не пригодится, детей ты больше, по нашим сведениям, заводить не намерен. Но нет же: снаружи всё, вроде бы, на месте, внутри ничего не ноет, не саднит. Ладно, поиграем в эту странную викторину ещё немного. — И не так уж он и усердствовал применительно к старику Галилею. Скорее, наоборот: с 1611 года был его другом и покровителем, держал за него мазу перед кардиналом Гонзага и на других инквизиторских сходках, а году так в 1620 посылал даже ему стихотворное посвящение, целую поэму — «Adulatio perniciosa», что переводится как «Губительная лесть»… да и Роберто Беллармине, тогдашний кардинал от науки, относился к своему оппоненту в общем неплохо, спорил, но корректно… Это уж под конец жизни Галилей чем-то сильно Папу достал, и у того иссякло всякое терпение…