Внезапный удар

Увидѣвъ подмышкой у Макъ Скотта портфель, капитанъ понялъ, что опять у лейтенанта родились какія - нибудь сомнѣнія и онъ явился въ собраніе, чтобы поймать кого -нибудь изъ старшихъ офицеровъ.

— Что, опять чѣмъ - нибудь недоволенъ, Арчи? — спросилъ капитанъ, подымаясь съ кресла, протягивая руку лейтенанту.

— Нѣтъ. Но пойми, Артуръ, какое безобразіе: сейчас я разговаривалъ съ лейтенантомъ Энджеромъ, который мнѣ заявилъ, что бомбовозъ беззащитенъ, бомбовозъ вѣрная жертва истребителя, какъ голубка въ когтяхъ коршуна. Ты понимаешь?

Въ голосѣ Макъ Скотта звучала обида.

— Подожди, не горячись! Во - первыхъ я ничего не понимаю!

— То есть, какъ не понимаешь? Энджеръ считается одним изъ крупныхъ спеціалистовъ, и если даже онъ заявляетъ это, то я начинаю дѣйствительно сомнѣваться въ достоинствахъ бомбовоза.

— Арчи, послушай, истребители, какъ и бомбовозы имѣютъ свои достоинства, — началъ спокойно капитанъ усаживая Макъ Скотта въ кресло. — Разберемъ. Современный истребитель обладаетъ огромной скоростью, но эта скорость теперь уже теряетъ свое преимущество, ибо передъ летчикомъ возникаетъ цѣлый рядъ трудностей. Правда, истребитель теперь значительно лучше вооруженъ, чѣмъ хо время Великой войны. Но такъ ли эго? Пусть теперешній пулеметъ выбрасываетъ полторы тысячи пуль въ минуту, ио вѣдь раньше со скоростью 250 километровъ въ часъ летчикъ начиналъ огонь съ 300 метровъ и велъ его до дистанціи въ 40—50 метровъ, а нѣкоторые смѣльчаки подходили даже на 15—20 метровъ, не боясь столкновенія. За это время они успѣвали выпустить изъ каждаго пулемета полсотни патроновъ. У нихъ было времени четыре, пять секундъ. А теперь? Атакуя бомбовозъ на 400—500 метровъ, т. е. на мало - мальски благопріятную дистанцію огня, нужно уже выходить изъ атаки, иначе можно столкнуться съ атакуемымъ бомбовозомъ. Чтобы сдѣлать разстояніе въ 000 метровъ, летчику - истребителю требуется одна секунда, т. е., не успѣлъ нажать гашетку пулемета, какъ уже нужно кончать стрѣлять. За это время изъ ствола можетъ вылетѣть не больше двадцати пуль и это при вдвое возросшей скорострѣльности...

По мѣрѣ того, какъ говорилъ капитанъ, лицо Арчи свѣтлѣло.

— Подожди, вотѣ еще одна послѣдняя бомба Эйджера - истребитедь всегда будетъ имѣть преимущество по высотѣ передъ всякимъ инымъ типомъ аэроплановъ. Превосходство его потолка оставляетъ за нимъ иниціативу выбора времени и позиціи боя!

Чтобы окончательно разогнать сомнѣніе впечатлительнаго друга, Уйтлей сказалъ:

— И это тоже невѣрно! Кривыя въ графикѣ высоты боевыхъ машинъ, бомбовоза и истребителя не расходятся, а сходятся, и разница въ потолкахъ дѣлается относительно меньшей. Во время Великой войны истребитель подымался значительно выше бомбовоза, но теперь эта разница составляетъ всего лишь двадцать пять процентовъ. Какъ видишь, даже техническое преимущество истребителя дѣлается съ каждымъ днемъ все меньше. Штабные любятъ говорить, что высота зависитъ отъ мотора, но на самомъ дѣлѣ задыхается не моторъ, а человѣкъ. Съ плохимъ дыханіемъ мотора легче бороться, чѣмъ съ недостатками человѣческаго организма.

— Пожалуй, ты правъ! Я недавно видѣлъ аппаратъ, который лѣзъ на четырнадцать тысячъ метровъ, и удивился, что инструктора не позаботились объ удобствѣ летчика. Я три раза пытался влѣзть въ кабину, но такъ и нѳ влѣзъ? Дыра не пускаетъ. Понимаешь?

Капитанъ съ улыбкой посмотрѣлъ на его великанскую фигуру.

— Ну, это не критерій! Для тебя нужна не дыра, а цѣлый кратеръ!

Макъ Скоттъ надулся. Уйтлей задѣлъ его больное мѣсто; размѣръ, вѣсъ и силу. Къ счастью, въ этотъ моментъ изъ билліардной комнаты вошелъ лейтенантъ О’Каннель, высокій, крѣпко скроенный молодой человѣкъ. На его красивой темной формѣ летчика поблескивали распластанныя крылья значка - пилота, а красные канты выпушекъ говорили, что онъ принадлежитъ къ эскадриліи истребителей, т. е. къ тѣмъ, которыхъ такъ не любилъ Макъ Скотъ.

— Алло! Спорите! Я слышалъ, что у васъ даже въ свободное время идутъ разговоры о достоинствахъ тѣхъ или другихъ аппаратовъ.

— Вотъ кстати, что ты пришелъ, Тэди! Тутъ у насъ съ Макъ Скоттомъ идетъ споръ. Какъ истребитель, ты лучше другихъ можешь разрѣшить сомнѣнія нашего милаго Арчи!

— Арчи... и сомнѣнія? — разсмѣялся О’Каннель, хитра подмигнувъ капитану. — Рѣдкое зрѣлище! Но ей-ей, у меня пѣтъ никакого настроенія въ свободное время заниматься дискуссіями. По - моему, куда веселѣе поговорить, ну хотя бы, о предстоящемъ балѣ послѣ авіаціоннаго праздника. Послушай, Арчи, миссъ Элленъ, надѣюсь, почтитъ своимъ присутствіемъ нашъ балъ?