Андрей Валентинов - Воскрешение Латунина

Николай Иванович чувствовал, что история эта может кончиться совершенно нехорошо. Вдобавок ко всему еще одно обстоятельство угнетало его. Дело в том, что товарищ Ермолаев работал в кабинете, где традиционно отправляли службу все премьер-министры, в том числе и сам Латунин, бывший первым хозяином этого большого и внушительного вместилища власти. Ранее Ермолаев, занятый делами, не обращал на это внимания, но теперь, особенно по вечерам, Премьер стал нервничать. Мрачноватое величие кабинета, обстановка которого, вплоть до аляповатых люстр и мебели с зеленой обивкой, совершенно не изменилась с латунинских времен, вызывало невеселые ассоциации. Николаю Ивановичу стало даже казаться, что то за портьерами, то за шкафом кто-то прячется. Два дня назад вдобавок какой-то шутник, а может быть и вовсе не шутник, подкинул на стол Премьеру пачку папирос «Черногория» – любимого курева товарища Латунина. Ермолаев не стал поднимать шум, ограничившись тем, что распорядился заменить прежнее освещение на лампы дневного света и снять тяжелые красные шторы.

Николай Иванович, пользуясь редким свободным вечером, решил почитать свой любимый журнал «Уголек», благо он был дома один: супруга уехала по приглашению в Европу, а взрослые сыновья давно жили отдельно. Но, увы, Премьеру не читалось. Отложив журнал, он собрался было лечь пораньше спать, но тут в дверь квартиры позвонили. Премьер, опасаясь чего-либо чрезвычайного, поспешил открыть дверь, однако быстро успокоился. Его потревожил сосед – академик Сергей Анатольевич Красиков.

Красиков был генетиком. В свое время он изрядно пострадал за принадлежность к этой лженауке и даже провел не по своей воле несколько лет на северо-востоке страны. После смерти Латунина он вернулся, впоследствии стал директором крупного института и получил квартиру в правительственном доме, где его соседом по лестничной площадке оказался Николай Иванович, занимавший тогда крупный хозяйственный пост. Став Премьером, Ермолаев решил не менять квартиры и по-прежнему сохранял с Красиковым приятельские отношения. Время от времени они вместе пили чай с вареньем, которое готовила супруга академика. И на этот раз Сергей Анатольевич пригласил Ермолаева испить чайку с вареньем из райских яблок.

– Что вы, батенька, невеселы? – поинтересовался академик после второй чашки. Ермолаев в ответ лишь махнул рукой.

– Опять с дефицитом год заканчиваем? – посочувствовал Красиков. – Ох, батенька, что это вас на административную работу потянуло? С вашими-то способностями…

Ермолаев вновь махнул рукой. Дикая история с воскресшим Латуниным не выходила из головы.

– Сергей Анатольевич, – не выдержал он. – Как вы считаете, из мертвой клетки можно восстановить живой организм?

– В каком смысле? – осторожно уточнил академик, от удивления чуть не расплескав чай.

– Ну, берется, скажем, фрагмент кости, из остатков ткани выделяется более-менее целая клетка, из нее – молекулы белка, а по ним восстанавливается целый организм…

– Как же, как же! – почему-то заулыбался Красиков. – Где-то мы это уже читали.

Он бодро вскочил, вышел в соседнюю комнату, вскоре вернувшись с толстым томом. Полистав его с минуту, академик произнес «ага!» и с чувством прочел вслух:

– «Между живым и неживым не существует принципиальной разницы. Известно, что ветка дерева, хранившаяся много лет в гербарии, попав в подходящие условия, может вновь ожить. То же можно вполне допустить относительно более сложных организмов. Живое и неживое едино, переходы из одного состояния в другое постоянны и естественны. Смешны те горе-биологи, которые решаются отрицать это…»

– Каково? – поинтересовался он. – Точно как вы сказали. Стало быть, помещаем в подходящие условия, и все оживает.

– Что за книга? – удивился Премьер.

– Не узнаете стиль? Тогда извольте еще цитату: «Живое содержится в каждой частице организма. Дикий абсурд предполагать, что свойства живого организма заключены лишь в так называемых хромосомах…» Не узнали?

– Косенко? – сообразил Премьер, вспомнив годы молодости.

– Он, он, – закивал, по-прежнему усмехаясь академик. – Незабвенный Трофим Денисович. Заяц не ест зайца, клен растет из дуба, кукушка рождается от перепелки, а живое переходит в неживое и наоборот. Э, батенька, то ли мне еще приходилось выслушивать! Сначала от Трофима Денисовича и его опричников, а потом и от следователя… Великая была у нас биология!

– Итак, такое оживление невозможно, – кивнул Николай Иванович. – Но все-таки, сейчас, при современной технике, оборудовании… Технический прогресс…