Array Array - История о Евфимии, дочери Софии и о чуде

Как прошло ваше путешествие? Кто родился у вас, девочка или мальчик? Я так беспокоилась за вас обоих, потому что была вдали от моей дочери. Я думала, что вам предстоит изнурительный путь и что дочь моя не перенесет трудностей этого путешествия».

Он, вероломный и лживый, не растерялся и, не задумываясь, отвечал ей: «Все было хорошо, спокойно и благополучно прошли мы весь путь и прибыли в нашу страну спокойно и благополучно. И ничего плохого не случилось с нами. Мы оба здоровы, и дочь твоя посылает тебе привет и кланяется много раз. Она всем очень довольна.

Сын родился у нас, и моя любовь к вашей семье стала такой же, как любовь к ней.

И если бы не так поспешно уходили мы из нашей страны, Евфимия тоже прибыла бы со мной сюда, чтобы повидать тебя».

Когда услыхала София наглую ложь этого гота, пришла в такое волнение, что стала рвать на себе одежды, вопя страшным голосом и причитая: «Что ты сделал с моей дочерью, негодяй! Где все твои клятвы и обещания? В какую пучину горя ты вверг меня! Знай, обманщик, что поручительства, которые ты мне дал, погубят твою лживую жизнь!». Повторяя все это, она вывела дочь свою и поставила перед ним, говоря ему: «Знал ли ты когда-нибудь эту девушку? [100] Помнишь ли, где вы заперли ее? Это поручительства, которые ты давал, вернули ее мне. Достославные хранители-исповедники страны нашей спасли ее из (этого) ада. Они, святые мученики, над гробом которых ты простер свою руку и увел ее от меня, это они вызволили ее из склепа, в который вы замуровали ее живьем. Гурия, Шамуна и Хабиб, как стремительные кони в колеснице, домчали ее сюда, вырвав из ваших рук».

Когда гот услыхал все это и увидел девушку, он побледнел, как мертвец, и безмолвствовал, не в силах открыть рта, чтоб сказать хоть что-нибудь в ответ на эти упреки. Страх и ужас охватили его. И все, кто был там, окружили его, схватили и заперли в доме, тщательно охраняя его сообща. И сделали запись (всех обстоятельств) дела, как (это) было, с начала и до конца: как он клятвами страшными клялся и обещания многочисленные давал, как запись о браке была составлена и он говорил, что ни жены, ни детей нет у него в своей стране, и как дал поручительства исповедникам-мученикам, простер свою руку и увел Евфимию от гроба, в котором покоились мощи святых Шамуны, Гурии и Хабиба. А потом они, эти святые, явились ей в склепе, когда воссиял вдруг свет яркий, великолепный. И исчезло зловоние, и легкий ветерок повеял вокруг, распространяя благоухание ароматов. И как они за одну ночь перенесли ее через это огромное расстояние.

Потом пошли и сообщили епископу Евлогию, и дали ему прочесть эту запись. Когда прочитали ему, священнику, все, что было записано, он был удивлен и поражен наглостью этого человека, и пробудились у него интерес к этому делу и желание разобраться в нем. Он собрал весь клир и вместе с ризничим храма святых мучеников-исповедников отправился к достохвальному стратипату и сообщил ему об этой истории.

Когда прочитали стратипату все, что они записали, как это случилось, он и все, кто там находился вместе с ним, были изумлены тем, что сделал Бог посредством поручительства исповедников-мучеников, удивились тому, как дерзок был этот гот, не убоявшийся кары Господней.

Затем стратипат в великом негодовании и гневе приказал привести этого гота оттуда, где они заперли его, а также девицу Евфимию. И вот привели их, и поставили перед ним, перед достославным стратипатом и перед священником божьим, Мар Евлогием, епископом этого города. Собрался весь город, и приказал он прочесть, что было записано в этой записи. И слушали гот и Евфимия. Потом спросили у гота: «Верно пи все это, что ты слышал сейчас и что было записано здесь о вас обоих?» – «Да, мой господин, – ответил нечестивец. Все это правда, и нет ни единого лживого слова».

Тогда стратипат удивился еще больше: «А если все это правда, как же ты не трепещешь от страха перед судом Божьим? И как посмел ты презреть законы победоносных римлян? И клятвы нарушить, и верность зароку, который ты дал святым исповедникам-мученикам, презреть? Как мог ты попрать свободу и в жестокое ярмо варварской власти впрячь ее?».

И тотчас же, не раздумывая, приказал стратипат вынести приговор и сжечь преступника на огне за то, что был так вероломен и свершил столь великое зло. А священник Мар Евлогий, мягкий и милосердный, стал просить за него, чтобы не поступали с ним так жестоко, а отнеслись с милосердием. Долго убеждал стратипата Мар Евлогий, но тот был непреклонен: «Не хочу я быть милосердным к этому человеку, чтобы не покарали меня святые за презрение к их покровительству и пренебрежение к ним. И не хочу, чтоб были сострадательны другие. И если кто-нибудь поступит так же, пусть не рассчитывает на сострадание и милость!».