Федор Березин: Встречный катаклизм

Не принято сейчас прошлое добрым словом вспоминать, но как удержаться, продолжал размышлять Панин. Где были бы сейчас те разбогатевшие взяточники после такой доблестной сделки? Уж поверьте, не сразу бы они попали на освоение Колымы. Сиживали бы они поначалу в подземных лабиринтах Лубянки и распухшими от воткнутых иголок пальцами подписывали бы признания в сотрудничестве с Интеллидженс сервис, или МОССАДом, или абвером, или со всеми сразу. А статьи-то какие им бы подсунули – любо-дорого взвесить термины на языке: «шпионаж», «космополитизм», «очернение выдающихся достижений…», «распускание слухов, порочащих…», «расхищение», «участие в заговоре», «попытка отравления главы государства ртутью посредством разбивания градусников» и, наконец, просто и со вкусом – «вредительство».

Панин снова обратился к разложенным бумагам. Водка без акцизов, ну-ну. Ничем же не хуже официально оформленной, даже чище – сам попробовал из интереса, – тем более, экспертные оценки прилагаются. Как мелко, черт возьми.

Да, была ранее масштабность. Были люди в наше время…

Когда Ричард Дейн обрел в полете устойчивость, подброшенный кверху расширяющимся куполом, он осмотрелся. Момент развала на части его собственного «Харриера» он не смог наблюдать: во-первых, не успел, а во-вторых, купол закрыл всю небесную сферу. Зато он видел, как из тумана вынырнули родные «Томкеты», и видел, как они произвели недолгие выкрутасы – акробатический этюд с опасным финалом. Видел этот финал – короткие вспышки и темные облачка плесени. Были «Ф-14», да сплыли. А потом он нырнул в белесый туман. А еще позже – в обрезанные ножницами тумана морские просторы, и стало холодно. И стало нужно делать только одно – плыть.

И длилось все очень долго, и он все плыл. Не для того, чтобы куда-то добраться: он что, Тур Хейердал – пересекать океаны? Так, дабы согреться. Согреться да отвлечься. Потому что странные мысли лезли в голову, оплескиваемую соленой водицей.

А испугался он только раз. Серьезно испугался, гораздо больше, чем перед попаданием в самолет российских ракет. Это когда из тумана, из обрезанного горизонта теперешнего бытия, выползла чудовищная, черная стена железа. Она длилась вширь, обоими концами теряясь в никуда, и длилась вверх, загораживая невидимое небо. И сердце забилось чаще, и он уже собрался пустить в верхотуру сигнальную ракету из непромокаемого контейнера. Собрался зажечь шашку-дымовуху, но что-то сдержало, хотя что это могло быть – такое гигантское и движущееся, кроме родного тела авианосца «Рональд Рейган»? Цвет, цвет корпуса – вот что заставило замереть, пожалеть о красной, вызывающей раскраске самонадувающегося спасательного жилета. А стена шла и шла мимо, в каких-то десятках метров. И там, наверху – задирая голову, он уже различал край, – там не было людей, правда, даже если бы захотел, он бы не увидел их отсюда.

Он очухался, когда закачался на искусственной волне, такой большой, что задавила беспокоящие его природные образования, и ветер стих, остановленный левиафанским корпусом. И тогда Ричард Дейн закричал, призывая громадину остановиться, обратить внимание на тонущую, желающую жить букашку. Он кричал долго. Порой ему казалось, что кто-то там отзывается на его старания и сейчас ринется в небо вертолет-спасатель. Но случилось иное: сверху свалился, выпрыгнув из ниоткуда, рев садящегося на палубу самолета. Мелькнул и растаял, рубанув воздух, убил все на свете звуки в округе.

И Ричард Дейн остановил свой крик-мольбу, свою СОС-импровизацию, свои попытки зажечь капсюль не от звона в перепонках – он четко разглядел опознавательные знаки на крыльях «МиГа». Это были знаки давно похороненной страны, существующей в истории, а не в реальности. Это были опознавательные знаки с серпом, молотом и красным кумачом. Это был не российский авианосец, это было гораздо хуже.

Если бы Ричард Дейн мог нырнуть, он бы сделал это, но ему очень мешал спасательный жилет.

Роман Владимирович Панин все еще пыхтел над документами, когда дверь его кабинета открылась.

– Да? – поднял он голову, в душе радуясь возможности отвлечься.

Явился непосредственный начальник, майор Воронкевич.

– Садись, Роман, – махнул рукой начальник следственной группы. – Ну, что там у нас с этой водярой?

– Разбираемся помаленьку, Иван Денисович. Да, в общем, ничего особенного, не научились еще наши доморощенные Аль Капоне слишком хитро прятать концы в воду.