Анатолий Дроздов: Реваншист

— Мы не можем допустить, чтобы такое СМИ перешло в руки иностранного владельца, — сообщил мне председатель Высшего Совета Долгих. — Поэтому предлагаем продать его государству.

— Десять миллиардов рублей или пять миллиардов в пересчете на доллары, — озвучил Назарбаев. — Равными долями в течение десяти лет.

— Американцы дают тринадцать, — хмыкнул я. — И сразу.

— Мы рассчитываем, что вы патриот, — с металлом в голосе сказал Путин.

— Тогда забирайте даром, — сказал я.

— То есть? — удивился Долгих.

— Я сам собирался передать «Портал» государству — только позже. Но если нужно сейчас…

— Почему вы отказываетесь от денег? — спросил Назарбаев.

— Мне они не нужны, а моим детям вредны.

Главы государств переглянулись.

— Но у меня будут условия.

— Какие? — насторожился Путин.

— Сделка не разглашается, по крайней мере, пока. Пусть все продолжают думать, что ресурс частный.

— Зачем? — поинтересовался Назарбаев.

— Так мы сохраним влияние на умы зарубежных пользователей. Частным СМИ они доверяют больше.

— Разумно, — согласился Путин. — Согласен.

Остальные кивнули.

— Второе. Я остаюсь пожизненным руководителем «Портала». Если решу уйти, то выберу преемника. И его утвердят. Не хочу, чтобы пришлый варяг развалил компанию.

— Насчет варяга вы зря, — сказал Долгих. — Сами хотели просить вас остаться.

— И последнее. Прибыль от «Портала» направляется на социальные нужды. Строительство клиник, школ, детских садов, оснащение их необходимых оборудованием. Определять, какие объекты финансировать, будем мы.

— Не доверяете Совету? — сощурился Путин.

— Отнюдь, — возразил я. — Но мне будет приятно, если деньги «Портала», пойдут на конкретные дела, а не растворятся в бюджете. Моим сотрудникам это прибавит мотивации.

— Думаю, можно принять, — сказал Владимир Иванович. — Но с одним условием. Финансирование будет распределяться равными долями среди государств СНГ. Любое из них в случае нехватки средств, скажем, для возведения особо значимого объекта, может попросить партнера уступить его долю с возвратом таковой на будущий год.

— Или добавить средств из своего бюджета, — заметил Лукашенко и подмигнул мне.

— Согласен, — сказал я.

На том и порешили.

В 2012 году Союз отметил 25 лет «Неправильного путча». Торжеств по этому поводу не было — ГКЧП стал катализатором распада СССР. Высший Совет СНГ ограничился заявлением, в котором констатировал неизбежность перемен и своевременность принятых мер. Коммунисты провели демонстрации протеста. Они и в этом времени — вечно вчерашние. А вот телевидение и печать событие отметили. Для журналистов ГКЧП открыл дорогу к свободе. Первый канал союзного телевидения организовал ток-шоу в прямом эфире. Пригласили меня. Я прилетел. Меня провели в кабинет для гостей, где я увидел Концевого. Постаревшего и поседевшего, но по-прежнему стройного и подтянутого. Мы обнялись.

— Давно не видел тебя, Сережа! — сказал Константин Константинович, отступив. — Или ты теперь Сергей Александрович и никак иначе?

В глазах его прыгали веселые огоньки.

— Для вас, конечно, Сергей, — сказал я. — Другим тоже можно, но предпочитают по отчеству.

— Так ты же большой человек, — кивнул Концевой. — Медиамагнат, в Высший Совет СНГ вхожий. Нашими и иностранными президентами рукопожатый.

— Хватит издеваться! — буркнул я.

Он захохотал.

— Присаживайся, Сергей! Там интересно.

Я последовал приглашению. Передача уже шла. Юркий и ловкий на язык ведущий расспрашивал какого-то лысого, обрюзгшего типа. Тот поносил ГКЧП. Уверял, что если бы не «путч», СССР удалось бы сохранить. КПСС никогда бы не позволила развалить страну. Что путчисты совершили переворот сугубо из меркантильных целей — рвались к богатству. В доказательство привел мою фамилию. Члена ГКЧП, ставшего миллиардером.

— Кто это? — спросил я.

— Ярослав Олегович Жинко, секретарь ЦК компартии России, — сказал Концевой. — Не узнаешь?

Я покрутил головой.

— Это он стрелял в тебя в академии.

— Здорово изменился.

— Внешне. А внутри та же гниль.

— Лично меня за попытку выступить против путча жестоко избили, — вещал Жинко. — Месяц пролежал в больнице. Затем судили. Приговорили к семи годам. Кроме того, меня, боевого офицера, воевавшего в Афганистане, лишили воинского звания и заслуженных кровью наград.

— И все это за попытку протестовать? — уточнил ведущий.

— Именно! — подтвердил Жинко.