Андрей Муравьёв - Паладины

– Добро пожаловать в Российскую Федерацию.

В ответ красотка еще раз мило улыбнулась и под ручку со своим братом упорхнула из зоны досмотра. Таможенник несколько секунд смотрел им вослед, опять протер быстро запотевающую шею и призывно махнул рукой кучке граждан братского Казахстана, терпеливо ожидавших своей очереди.

Шел июль 2002 года.

– Торви, ну ладно тебе. – Кати не хотела сидеть в маленькой комнате питерского полулюкса и жаждала приключений северной столицы России. – Ну что случится, если мы сходим повеселиться?! Давай!

Они были погодками, но двадцатидвухлетний Торвал был старше и считался более ответственным. Именно под его гарантии ее и отпустили в путешествие по Европе, в которое входило посещение исторической родины семьи Сигпорссонов Финляндии и краткосрочный country [3]– экскурс по Карелии с обязательным посещением мест боевой славы деда.

Кати хотела до максимума сократить эту часть вояжа, заменив прелести нетронутой природы, включающие комаров и болота, максимально плотным графиком веселья в ночных заведениях бывшей столицы Российской империи. Раз уж ей пришлось ехать в эту серую, безрадостную глушь, то все тяготы и лишения надо было скрасить, насколько это вообще возможно в такой дыре. Уместно уточнить, что глушью и дырой светловолосая канадка считала именно город на Неве, предмет гордости почти каждого россиянина.

– Ну, давай, а? – Она призывно заглянула в глаза брату, изучающему по карте примерный маршрут путешествия.

– Нет.

– Да ладно тебе. – Девушка хихикнула. – Неужели ты веришь сказкам деда?

Торвал отложил карту, повернулся к мгновенно притихшей хохотушке и начал молча изучать ее лицо.

Та смутилась.

– Ты только не обижайся, пожалуйста. Но ведь в самом деле… – она уже и не рада была, что решилась задеть своего хмурого братца. – Деду-то без малого девяносто было, когда он нам это рассказал.

Брат молча встал, подошел к сумке и извлек из бокового кармана дорожное портмоне, из которого на свет через секунду появилась маленькая продолговатая визитница. Только в этом атрибуте делового человека хранились не клочки мелованной бумаги с яркими логотипами компаний и телефонами их представителей, а несколько запаянных в пластиковые футляры серебряных монет.

– А это тогда что? – спросил он риторически.

Девушка легкомысленно пожала плечами:

– Ну, серебро… – Она тут же спохватилась: – Так ведь нам сказали, что это не настоящие монеты. Помнишь? Эти парни из конторы Фейлоада еще анализ проводили, сказали, что это новоделы!

Она победно взглянула на брата. К ее счастью, отходчивый Торвал уже улыбался и покачивал головой:

– Во-первых, они и должны быть новоделами. Монеты ведь не в земле лежали, а с дедом попали сюда. Это раз!

Он загнул палец на руке, и Кати кивнула в знак того, что поняла брата и разделяет его мнение.

– Во-вторых, дед сказал, что у него был целый мешок этих монет, который он, по-видимому, потерял в туннеле, значит, мы окупим все расходы хотя бы на цене серебра. Это два!

Он загнул еще один палец, и снова сестра послушно кивнула.

– В-третьих, если дед был прав… – Торвал сделал паузу. – Если это все – правда…

Глаза канадца загорелись, и Кати завороженно смотрела, как стремительно менялась фигура брата. Его спина выпрямилась, плечи расправились, а подбородок приподнялся.

– Если это – правда, то нас ждет такое приключение, что…

Кати постаралась максимально использовать момент.

– Я думаю, все будет так, как сказал дед. Все у нас получится! – Она тряхнула челкой. – Но если уж мы попали в эту жутко цивилизованную Северную Пальмиру, из которой можем надолго уехать в места куда более дикие, где нет вообще ничего, не считая болот и лесов, то, может быть… все-таки… чуть-чуть повеселимся? Ведь нам предстоит сидеть в этом убогом номере еще два дня! – Она заискивающе заглянула в глаза брата. – Давай сгоняем на ночной сейшн. Тут же должна быть клубная жизнь! – Кати протянула Торвалу целую кипу распечаток. – Я в Интернете читала! – Она начала перебирать пачку брошюр. – Вот посмотри. Молодежный бар, дискотека, казино… Или вот.

Пока она взахлеб перечисляла интересные, по ее мнению, места, брат вернулся к изучению карты и на слова сестры реагировал слабо.

Через пару минут, поняв, что говорит сама с собой, Кати умолкла, обиженно надулась и нахохлилась.

Торвал оторвался от стола, сделанного из ужасных древесно-стружечных плит, за которым, наверное, пили чай и водку несколько поколений коммунистов, и поднял взгляд на демонстративно молчащую сестру: