Олег Иванов - 1923 (СИ)

Начнём с банка, подумал Николай и пошёл на второй этаж. Там была обменка, но менять давно уже было нечего. Он подошел к поднявшемуся охраннику и спросил того, что он знает про фонд. Для верности, достал письмо, так, чтобы был виден оголовок бланка, и прочёл название «Фонд исторических исследований».

Охранника название впечатлило, и он стал по рации звать начальство. Оно пришло и стало внимательно смотреть то на Николая, то на письмо. Вот те на. Банк явно в курсе наличия этого фонда. Молчание затягивалось — начальство явно готовилось к принятию решения. Потом решилось и попросило документы. Николай дал паспорт и стал с интересом ждать развития событий. Интерес его быстро оправдался — паспорт куда-то переписали, причем было ощущение, что списывают всё, что читается. Приглашающе кивнув, начальник пошел вглубь, задерживаясь перед тамбурными дверями, в изобилии перегораживающими проход.

Коридор начал ветвиться и плутать, отражая загадочные планы создателей и все последующие реконструкции этого сооружения. На пятом переходе Николай стал понимать — рядом с флигелем был завод пластмасс и «Дом Ребенка». Скорее всего, одно из близлежайших зданий было прикуплено и использовалось для работы. Переход был заметен по изменившимся интерьерам. Масляная краска обменника сменилась на евроремонт, пластиковые двери и электронные замки. Сменилась и охрана — вместе пенсионеров ментов по бокам стали молодые люди приятной наружности. Немного напрягало, что они были вооружены, а один раз в открытом шкафу Николай увидел автомат и чуть не присвистнул — на нём был подствольный гранатомёт.

Частникам вроде такие вещи не полагаются. Кто же это такие интересные. И почему под вывеской исторического фонда. Впрочем, я иду по делу это раз. За спрос не бьют в нос — это два. И кошке можно смотреть на короля — это три. Кстати, если ко мне привяжутся спецслужбы, это отпугнёт кой кого из кредиторов. Но для чего подствольник в гуманитарном фонде. Ай да Василий. Эта мысль испортила настроение всерьёз. Как бы он крупно не влип. Там где такие штучки, влипнуть можно быстро и крупно.

Охрана, уже по четвёртому разу сменившаяся, подвела Николая к очередной двери и предупредительно пропустила его вперёд. Он толкнул пластик, но тот не поддался. Николай вопросительно посмотрел на ближайшего молодого человека, и это ему чрезвычайно не понравилось. Взгляд у охраны был специфичен для человека, привыкшего убивать. В своё время, поставляя еще в первую войну в Чечню разные кабеля и трубы, Николай насмотрелся на воевавших там бойцов. Взгляды, подобные этому запомнились.

Достав из нагрудного кармана пластиковую карточку, охранник вставил ее в электронный замок и дверь, слабо пискнув, немного подалась вперёд. Николай толкнул её дальше и, услышав в спину «Располагайтесь» остался один.

Переговорная походила на тысячи других, где приходилось разговаривать о разнообразных делах. Длинный стол, стулья, телевизор в углу и дистанционка рядом с пепельницей. Общую картину украшал прибор для приготовления чая и кофе — не путать с чайником. Рядом на серванте стояли чашки, видны были пакетики с заваркой. Кофе Николай не любил, поэтому не стал разбираться в металлическом блеске Нескафе, а сразу пошел к чайному разнообразию. Судя по качеству печати на пакетах, чай был хороший, настоящий. Вот и ладненько, подумал Николай, проверяя работает ли автомат. Тот работал, и, безжалостно решив проблему выбора чашки, он стал заливать кипятком золотистый Липтон. Чай заварился таким, каким он должен быть — прямо как в телевизоре, правда ещё красивее. С удовольствием кинув сахар, Николай сел за стол и, взяв дистанционку, стал искать что-нибудь весёлое.

Показывали любимый телесериал — «Московские окна». Раньше, когда было много работы, Николай телевизор не смотрел. Теперь, когда работы не стало вообще, он вдруг понял, что на телеэкране идёт своя интересная и довольно напряжённая жизнь, в которой даже можно найти логику и смысл. А уж когда до него дошло, что «Московские окна» построены по типичному сценарию мексиканского сериала и полностью копирует его сюжетные ходы, то его восторгу не было предела. Это же надо — незаконная дочь секретаря райкома, о которой он не подозревает, и в которую влюблён его сын. Круто.

С интересом посмотрев на страдания отрицательного героя, Николай допил чай и стал думать — чего это ситуация встала и никуда не идёт. Надо же — так быстро вели, так красиво открывали двери — и уже полчаса как никого нет. Куда народ подевался? Наверное пытается понять, кто я такой и зачем пришел. Ну и пусть пытаются. Хвастать мне нечем, но и скрывать от спецслужб тоже особо нечего. Родину не продавал. Правда не из-за высоких принципов — просто не сложилось. Успехов в жизни не достиг — на сегодняшний день одни поражения. Не исключу, конечно, что будут и победы, но до них надо дожить. Очень хочется. Денег бы. Много. В Париж бы смотался на неделю. Там хорошо, там нет кредиторов.