Андрэ Нортон - Тень Альбиона

Французская революция 1789 года — которая произошла в обоих мирах — стала настоящим потрясением как для Англии, так и для колоний Нового Света. В нашем мире в это время многие предполагали, что Англия вмешается в ход событий, но она этого не сделала — ни там, ни тут. В 1795 году Наполеон начал свое восхождение к вершинам власти, и амбиции Франции приобрели имперский характер. Англия снова оказалась перед лицом войны. Невзирая на беспорядки гражданского и религиозного характера, терзавшие ее изнутри, именно Британия послужила основой Тройственного союза — Англия, Пруссия, Россия, — направленного против Наполеона. Поднимающаяся в стране волна недовольства могла вылиться в полномасштабную гражданскую войну, если бы Англия внезапно осталась без наследника престола.

Здесь — в точности как и в реальном мире — многие европейские страны рассматривали возможность заключения сепаратного мира с Наполеоном. В этом вопросе ведущую роль на политической арене играла Дания, которая как член Балтийского союза колебалась между нейтралитетом и про — французской позицией. А став союзником Франции, Дания вынудила бы Россию выйти из Тройственного союза.

В реальном мире Англия посылала флот в Данию в 1801 и 1806 годах, чтоб сдержать сторонников Франции. В нашем же мире овдовевший английский король Генрих IX надеется добиться того же результата, обручив своего единственного сына, Якова Карла Генриха Давида Роберта Стюарта, принца Уэльского и герцога Глочестерского, с принцессой Стефанией Юлианной, внучкой слабого и порочного короля Христиана VII, чей старший сын, принц Фредерик, в настоящий момент является его регентом. Подобный брачный союз с одним из немногих протестантских королевских домов Европы прочно привязал бы Данию к Тройственному союзу.

Вот с этого момента и начинается наше повествование…

Андрэ Нортон

ЭТОТ ДОМ всегда назывался Мункойном, Лунной монетой, хотя успел сменить нескольких владельцев, прежде чем король Карл Третий подарил его первой маркизе Роксбари — а произошло это больше века назад. Никто из ныне живущих уже и не помнил, что были времена, когда семейство Роксбари не властвовало над этим домом и прилегающими к нему землями, — и казалось, что они будут властвовать здесь вечно.

Даже среди представителей уходящего поколения не осталось никого, кто мог бы сказать, как дом получил такое имя, — а если кто и мог, тот в нынешней атмосфере зыбкой, неустойчивой политической и религиозной терпимости предпочитал помалкивать. В то время как Карл Второй, этот веселый монарх, частенько поговаривал, что английских ведьм следует оставить в покое, его сын, бывший граф Монмутский, отличался куда более тяжелым характером — в нем было слишком много от протестанта.

Но к нынешнему времени и весельчак отец, и честолюбец сын давно уже сделались тенями прошлого. Стоял апрельский день, не отмеченный в календарях алхимиков и философов: словом, над уилтширскими холмами разгорался самый обычный день — для всех обитателей большого дома, за одним — единственным исключением.

Комната была обставлена роскошно и старомодно; тяжелая ореховая мебель вполне могла уже стоять на этих самых местах полтора века назад, когда Карл Стюарт скрывался здесь от своих преследователей-«круглоголовых». [1] * Прозвище пуритан. (Здесь и далее — примечания переводчика.) Дубовые стенные панели так часто и любовно натирали пчелиным воском и скипидаром, что они отливали золотом даже в бледных лучах весеннего солнца; выше панелей стены были покрыты лепными украшениями, и их нежный кружевной узор отчетливо выделялся на фоне побелки. В комнате было жарко, словно в печи: ее обогревал камин и высокие бронзовые жаровни, установленные здесь по требованию врача.

Теперь же этот самый врач с явным неодобрением взирал на окружающую роскошь, хотя осуждение его вызывала отнюдь не сама комната, изящно обставленная в стиле короля Якова. Он повернулся к ожидающему слуге и неохотно произнес то, что должен был произнести:

— Вам следовало позвать меня раньше. Ее светлость находится в очень скверном состоянии. Фактически… — Врач заколебался, соображая, как бы потактичнее сообщить печальную новость.

— Говорите громче, доктор Фальконер. Вас почти не слышно.

Насмешливый молодой голос был хриплым от постоянного кашля и задыхающимся — его хозяйку изнурила болезнь, — но в нем по-прежнему звучала сила, которую нельзя было не заметить.