Александр Забусов: Естественный отбор (СИ)

— Гыть!

И сыпятся, как из рога изобилия новые удары старого бойца.

— Ворота пали-и!

Душераздирающий вопль снизу, со стороны ворот, казалось, перекрыл шум битвы на стенах, заставил всего лишь на миг отвлечься от жестокой схватки.

«Песец!, — пронеслась мысль в мозгу. — Недолго музыка играла, не долго…»

Вторуша не успел полностью прикрыть молодого, так лихо руководившего защитой стены, от действий и речей которого веяло отголосками молодости и службы. Он успел лишь отвести направленное в грудь Лихому копье, а вот под удары сабель пришлось подставить собственное тело.

— Пе-ру-ун! Встречай!

Зов сварожича, в смертный час, сорвавшийся с губ, прервался коротким стоном.

— Вторуша!

Лиходеев увидел в беснующейся толпе давки неподалеку от себя Лиса. Лицо грязное, длинные потные локоны волос прилипли к коже лица и головы, разорванная одежда и кольчуга забрызганы кровью. Увидел и то, как вдоль стены, по-видимому, овладев наглухо заваленными изнутри землей воротами, рвут ненадежный и малочисленный заслон кочевники, как они бросаются занимать ближайшие подворья и дома, круша и убивая всех и вся на своем пути. Это был конец! Теперь это была просто бойня, смысла держать оборону стены, никакого.

— Все кто жив, вниз!, — отдал он свой последний приказ, сам спрыгнул с помоста на землю.

В одно мгновение заслон смяли. Смяли так быстро, что защитники на верхней площадке стены, те, кто откликнулись на приказ своего командира, спрыгивали с заборола практически на головы атакующим половцам и охваченным паникой своим, оказали весьма слабое сопротивление. Большая часть воинства легла на месте, усеяв путь продвижения врагов телами, своими и противника, выше, чем на пару саженей. Натиск неприятеля был ярым, а после того, как опрокинули и приступили к уничтожению последнего островка сопротивления, просто убийственным.

Лихого, находившегося в здравом уме, но неоднократно раненого, своими движениями напоминавшего сонную осеннюю муху, помятого в свалке, вытащили из общей кутерьмы, впихнули в ворота подворья. Именно того подворья, где он оставил под присмотром Ильи княжну. Егор недаром выбрал именно это жилище, заблаговременно готовил для отхода запасной аэродром. Когда вся эта заваруха только начиналась, но ясно видно было, что из погоста выбраться не получится, Лука нашел подземный лаз из крепостицы. Дальше была война, была надежда, что на помощь придут, только вот запаска оставалась джокером Лиходеева. Теперь это время пришло.

Оглядевшись, он втолкнул в избу подвернувшегося Смеяна, а его самого, почти внес туда же Лис. Ухватив за руку Лиса, приказал:

— Оповещай всех кого сможешь, пусть отходят в подворье. В самой избе подземный лаз, выходит он за стену городища. Хоть кто-то из этой жопы живым выйдет и то хорошо.

— Понял!

Вскоре с улицы, где слышны были шум драки, звон клинков и крики половецкого клича — «ура!», в избу потянулся ручеек русичей. Они, израненные, истекавшие кровью, сами или с помощью товарищей своих, вбегали в единственную комнату избы, завидев своего командира, стоявшего с горящим самопальным факелом перед открытым зевом погреба, почти спрыгивали в темноту "норы".

— Шустрей, шустрей!, — подгонял воинов Лиходеев.

Он даже смог улыбнуться, когда услышал от бородатого стражника погоста, такого же раненого, как и сам, втаскиваемого товарищем в лаз, слова благодарности:

— Храни тя Бог, батька!

Входная дверь закрываясь, хлопнула, послышался звук вставшей в паз дверной задвижки, пояснения Лиса.

— Все, батька!, — оповестил тот. — Из живых за дверью остались только поганые.

И словно в подтверждение его слов, в дверное полотно забухали удары. Разбилась слюда в узком оконце.

— Вниз, быстро!, — указал на лаз Лихой. — Наши с княжной ушли.

Бросив факел на какое-то тряпье, закрыв за собой крышку погреба, и сам спустился по лестнице вниз в темноту. На ощупь нашел кромку лаза и согнувшись в три погибели, поковылял по подземному ходу.

Сторожевая крепость, упорно сопротивлявшаяся до последнего защитника пала. По приказу половецкого князя были вырезаны до единого человека все выжившие мужчины вместе с женами и детьми. После грабежа и дележки добычи, повсюду, почти сплошным ковром землю устилали тела непогребенных людей с перерубленными руками и ногами, со стрелами, воткнувшимися в плоть.

К главному половцу подошел однорукий, верный пес князя Черниговского, махнув перед собой единственной рукой в поклоне, сказал: