Свесившись с помоста, нашел глазами женщину, габариты которой внушали уважение. Бой-баба из-за кучи мусора и обгорелой древесины смотрела на него.
— Чернава, — прокричал, надрывая горло в шуме людского гомона. — Будь готова с бабским воинством начать тушение пожаров!
— Мы свой урок ведаем, боярич. Вы сами на стенах не оплошайте!, — послышался ответ.
Погостное оборонительное сооружение представляло собой круглое городище с валом и рвом, внутри имевшее детинец. К этому времени рвы уже были завалены, а валы — основа которых состояла из деревянных срубов, забитых землей, основательно попорчена огнем. На валу еще держались наземные деревянные конструкции частокола. Лиходеев очень жалел, что боевых башен городище не имело, роль площадок для стрелков играла заборола — боевые площадки с брустверами вверху стены и с местом для размещения воинов.
Со стены хорошо видно, как впереди основных сил бежала, закрываясь щитами, перенося на руках лестницы, штурмовая колонна вольных степняков, за ними по пятам двигалась толпа пеших половцев, непрерывно пуская стрелы в защитников погоста. По действиям противника, Лиходеев узнал в них "диких", а значит, основной удар придется по боярину. Он уже привык к тому, что штурмующие выкрикивают "Ура!", в более поздние для страны времена, боевой клич русской армии. Колонна прошла пепелища посадов, вот-вот приблизится к самой стене.
«Не остановить!», — встрял в мозг своим умозаключением Лука.
— Стрелами бей, сукиных детей!, — скорее взревел, чем выкрикнул Лихой.
Всего лишь за сутки он правдами и неправдами приучил подчиненных действовать только по приказу, да это было не так уж и сложно. Профессиональных воинов на участке его ответственности было десятка два, и те "молодняк", остальные горожане, смерды, заезжие купцы со своей челядью, да его небольшой отряд. Егор сколотил из разношерстного народа подразделения по типу отделений, назначил старших, и железной рукой привел всех в боевое состояние, нарезав каждому отделению по небольшому участку обороны. Единственно кого не задействовал, так это Илью. Заставил его присматривать за Ладославой, все время порывавшейся поучаствовать в чужой войне.
Прежде чем лестницы неприятеля наткнулись на заостренные концы частокола, стрелы русичей собрали малую часть жатвы с поля брани. Половецкие анархисты, держа над головой щиты, полезли на пятиметровую стену, снизу их атаку поддержали лучники противника.
— Принимай поганых!, — подал команду Лиходеев.
Наверху у каждой лестницы сгруппировались подразделения. Приемка осуществлялась следующим образом: основной, орудуя длинной пикой, сталкивал напиравших врагов, двое по бокам, защищали щитами его и себя от стрел, остальной контингент работал на подхвате, где стрельнуть, где уколоть, а то и срубить. Так и отбивались.
На сей раз напор был гораздо сильней, чем прошлые. Дикие остервенело цеплялись за каждую пядь стены, в одном месте смяли оборону, и в заборолу полезла масса неприятеля одетого в кожу и шкуры, расширяя проход, освобождая место у других лестниц. Торжествующие вопли, крики, и стоны поверженных, оповестили о том, что враг прорвался не по-детски. Сутолока боя, кровь, смешение бойцов в тесноте проходов, дикий ор. Рядом с Лихим, стоял спина к спине Вторуша . Он, как медведь-шатун напоровшийся на стаю волков, кромсал их топором, отбрасывал в стороны, крутился на месте уходя от ударов.
— Гыть!
— А-а-а!
Очередной дикий, выброшенный крепкой рукой ростовчанина, слетел со стены вниз, аки орел бескрылый. Помимо анархистов, на стенах появились половцы, повыползали, словно тараканы со щелей на стол с крошками, использовали свое численное превосходство и усталость защитников погоста от непрерывно длящихся атак.
— Не сдюжим, батька!, — проскрипел боец, сказывался возраст.
— Рабо-ота-ай, старый!
Лиходеев чувствовал, как одеревенели от кровавой работы мышцы рук, а пот заливает глаза. Щит ему разбили, и вместо него приходилось использовать боевой нож, да и то, не в полную силу — мякоть бицепса левой руки продырявила через кольчужную рубаху вражья стрела. Шелом потерялся, а войлочный подшлемник, спасший череп от удара палицей, пропитался кровью. Хотелось переметнуться в ипостась волка и грызть, грызть вражин. Но что скажут люди? Егор видел, что Вторуша задыхается, пропустил пару ударов и теперь ронял на доски помоста и свою кровь. Одышка, что поделать, старость брала свое. Но его голос был еще слышен:
Читать дальше