Командующий Континентальной армией Франсуа Рюффен поднял руку, приветствуя своих солдат, когда строй миновал последний из уходящих. Республиканцы из местных погрузились на корабли еще вчера без всяких маршей и провожающих оркестров. Им очень не хотелось проверять отношение победителей после ухода франков. Предпочли отъезд, тем более что имущества никто не вернет. Многие перебрались в трюмы транспортников еще раньше, не собираясь ожидать входа в Новый Амстердам Континентальной армии.
Войска ответили довольным ревом. Жест генерала с неофициальным армейским гимном оценили по достоинству. А вообще Рюффена любили. Он был свой и рубился рядом со многими. Эймса уважали, но о любви речь не шла. Многие не понимали его действий. И пусть он вышел из низов, но слишком отдалился.
Кажется, поменяв одного генерала на другого, подумал уже настоящий посол Франции, а не сомнительный посланник Луи де Жима, Конгресс ничего не выиграл. У Эймса отсутствовали политические амбиции, а этот, если потребуется, и депутатов штыками пугать станет. Или вообще разгонит. Во всяком случае, жизнь в Америке не будет скучна и спокойна.
В распахнувшуюся без стука дверь Элизабет ворвалась с горящими от гнева глазами. В таком виде она мне нравилась гораздо больше обычного. А вот крики от скандала, сопровождающие ее в последнее время регулярно, гораздо меньше.
— Это правда? — потребовала она, делая странный жест рукой, будто собиралась нечто в меня швырнуть.
Все же темперамент у нее будь здоров, и тарелками пару раз швырялась. Правда, то было достаточно давно, и мы мирились после подобных выходок без особых проблем. Точнее, извинений от высокородной леди на моей памяти ни разу не прозвучало, но в постели была после этого нежна и предупредительна.
— Что именно? — без особого интереса переспросил, внимательно перечитывая последний абзац. Кажется, ничего не забыл. Конечно, потом все это нужно обговорить с юристом с глазу на глаз, чтобы ни один стряпчий не смог ничего сделать и все оформить по закону, но вроде все достаточно честно. Предварительную консультацию получил, а поскольку пока не умер, распоряжение в любом случае будет исполняться.
— Ты отказался от поста генерал-губернатора Федерации?
— Во-первых, — откладывая аккуратно перо, удовлетворенный результатом длительного труда, стал я объяснять, — по нашей Конституции должность не назначаемая, а избираемая. Никаких гарантий осуществления предложения не имеется.
Элизабет фыркнула не хуже кошки. В принципе, оправдание крайне слабое. Практически нет сомнений в правильном выборе людей. У меня и конкурентов особых не имеется. Прежние члены Конгресса уж больно единодушно сошлись на кандидатуре. Чем устраивать общую свалку, они нашли клиента, которым смогут вертеть, и в неприятных случаях дурачок освятит своим авторитетом решение.
— Во-вторых, я просто устал. Много лет носился с армией, подставляясь под пули и ядра, и жив исключительно благодаря Господу, а не собственным умениям. Пять ранений вполне достаточно для свободы и счастья американцев.
Она дернулась, намереваясь нечто возразить, причем наверняка прекрасно знакомыми фразами. Про славу и любовь мне много раз исполняли. И по части долга тоже. Накушался по самое не могу. Нет у меня реальных возражений по этой части, но прекрасно знаю, несло вечно по течению, и львиная доля якобы моего героизма — результат случайностей или ошибок. Не требуется он, если все продумано заранее. А мне такое практически никогда не удавалось.
— Они рассчитывают получить марионетку, не наделив его нормальными полномочиями.
— Так борись, — сказала Элизабет неожиданно спокойно. — Заставь их понять, с кем имеют дело. Скрути в бараний рог всех этих депутатов.
— Я не сумел этого сделать даже в Альбионе, если заметила.
— Ну, знаешь! Любому было видно, попытка ввести запрет на рабовладение провалится.
Совершено верно. Потому что бьет по карману. Кому охота лишиться имущества, даже если оно наделено душой, чувствует, думает и говорит. Ведь не предлагал отпустить прямо всех и сейчас. Только рожденных с даты принятия закона. Не всякий уйдет из знакомого места, тем более что здесь он уже станет получать жалованье. И умным плантаторам достаточно возможностей опутать долгами родителей, заставив расплачиваться детей. Много раз обсуждалось в кулуарах Ассамблеи.
Нет, все вспоминают про потерю денег. Цены на рабов продолжают расти, поскольку ввоз запрещен. Выгодно выращивать детей на продажу. А что разлучают с матерью, не волнует. Рабочие руки всем требуются. Хлопок продолжает пользоваться огромным спросом, возникают все новые плантации, и даже индейцы в Алабаме теперь держат рабов на полях. Хозяева мечтают ужесточить законы, выбросив прежний Черный кодекс и лишив малейших прав говорящее имущество. Глупцы. Ничем не отличается долговая петля за табак от такой же за хлопок. Хотят идти прежним путем, не задумываясь о будущем.
Читать дальше