Аристарх Нилин: Потерявшийся во времени

Дверь открыла его бабка. Старая сгорбленная старушка, вдобавок плохо слышащая, поэтому вечно орущая, поскольку считала, что остальные, как и она, тоже плохо слышат.

— Слава дома?

— Кто?

— Елизавета Михайловна, это я Алексей, Слава дома? — заорал я.

— Дома, дома, — услышал я Славкин голос, — кончай орать и заходи, — произнес он, выбегая в коридор. Он наклонился над бабкиным ухом и громко произнес:

— Бабуль, это Алексей ко мне пришел.

— А ну да, я вижу, что Алеша. Проходи милый. Слава дома.

Закатив глаза и сделав понимающие жесты, Славка позвал меня рукой пройти к нему в комнату.

Со Славой мы были знакомы давно, еще со студенческих лет. Он учился на другом факультете, но на втором курсе мы познакомились с ним в стройотряде. С тех пор мы довольно часто общались. После окончания института, многие разъехались по разным городам страны, а мы, получив распределение в Москве, и к тому же, живя недалеко друг от друга, стали видеться достаточно часто. Нас еще больше сдружило общее хобби. И я, и он собирали марки, поэтому регулярно два раза в месяц, мы встречались в клубе Горького, который находился недалеко от его дома, и потому нам было о чем поговорить. Накануне он позвонил мне и рассказал, что ему предложили купить оптом альбом марок, и он хотел, чтобы я посмотрел и посоветовал ему стоит его брать или нет.

Славка жил с родителями и бабушкой. Дед умер лет пять назад. Квартира была трехкомнатная, но очень маленькая. Комната Славы была всего семь квадратных метров, а может восемь. В ней стоял старый диван, письменный стол и узкая этажерка с книгами. Над столом висела большая карта мира, на которой розовым цветом выделялась наша страна, и было написано СССР. Я посмотрел на карту и подумал:

— Надо же пройдет совсем немного времени и никакого СССР не будет. Будет Россия, Украина и прочие страны СНГ. Вместе со страной, исчезнет ГДР, Югославия и вообще, весь мир станет совсем другим. Капитализм шагнет по планете, а с экранов телевизора будут вещать такое, о чем сейчас даже представить себе невозможно, а на каждом углу, особенно в центре, будут красоваться таблички «Обмен валюты».

— Проснись, соня, — услышал я Славкин голос, — ты чего с похмелья?

— Скажешь тоже.

— Как, ты же сам говорил, что намечается гулянка, и потому ты возьмешь отгул?

— Да какой там. Так совсем малость гульнули. У Зинаиды Петровны день рождения на работе отмечали. Но это так чистый символизм. Так что все в порядке.

— Тогда понятно, а то я смотрю, ты пялишься на карту, словно впервые видишь и пытаешься в ней что-то рассмотреть, а взгляд, как у бешеной селедки, — он засмеялся.

В ответ я тоже криво усмехнулся, и произнес:

— Ладно, показывай, что ты решил прибомбить?

Славик достал альбом и положил его передо мной. Я медленно перелистал его, чтобы сначала оценить весь материал в куче. Это были, как мы называли, Советы. Сразу было видно, что собирал их не коллекционер, а начинающий. Большая часть была гашенка, серии разбиты и марки были самых разных лет. Встречались и довоенные, и послевоенные, и современные, семидесятых годов. Оценив коллекцию в целом, я про себя сразу назвал её как мусор. Теперь надо было посмотреть, нет ли в ней случайно стоящих марок, которые смогут по стоимости потянуть больше, чем все марки в альбоме вместе взятые.

— Так, дай-ка мне лупу, пинцет и каталог.

Я машинально перевернул две страницы альбома, поскольку мысленно определил, на что стоит обратить внимание. Пять невзрачных марок теснились внизу на третьем листе. Я достал марки и посмотрел на них клей, родной он или новодел, нет ли следов от наклеек, затем проверил на заломы и отсутствие следов вытравления штампа, а также целостность всех зубцов, только после этого полистал каталог и, найдя в нем эти марки, показал Славику.

— Видишь, состояние почти идеальное, кроме рублевой. Цена по каталогу пять тридцать. Значит, на клубе она потянет не меньше тридцатки. Сколько хотят за весь альбом?

— Двадцать пять рублей.

— Так, давай посмотрим, что можно поиметь хорошего еще.

Я перевернул еще два листа и, посмотрев марку с надпечаткой, и проверив её стоимость по каталогу, сказал:

— Вот эта не меньше чем за двенадцать уйдет.

— А разве вот эта тебя не заинтересовала? — он вернул страницу назад и показал на марку Циолковского.

— У нее видишь, зубца одного нет, а так конечно, но сам знаешь, бракованные уйдут в лучшем случае за треть цены.

Я еще пару раз просмотрел весь альбом, после чего вынес свой вердикт: