Дэвид Даунинг: Московский выбор. Альтернативная история Второй мировой войны

За фюрером и фельдмаршалом, идущими по желтеющей траве, наблюдали командующие танковыми группами, генералы Гот и Гудериан. Перед тем как вернуться в свои более скромные штабы, они наслаждались настоящим кофе, который подавали в штабе группы армий. Параллельно умы генералов занимал вопрос: почему фюрер не санкционировал продолжение наступления на Москву? Все высшее командование считало этот ход развития правильным. Если бы Гитлер предложил иной вариант, это было бы понятно. Ошибка, но понятная ошибка. Вместо этого он внимательно выслушал доклады, а затем начал беззаботно разглагольствовать о Ленинграде, об Украине, даже о Москве. Он не концентрировался ни на одном из направлений. Явно, что он не определился с решением. Почему он отказывался видеть очевидное?

Пока Гот и Гудериан потягивали горячий кофе и обменивались впечатлениями, кортеж Гитлера прибыл на Борисовский аэродром, где находился четырехмоторный самолет-разведчик «Фокке-Вульф-200», готовый забрать Гитлера в Растенбург. Бок отсалютовал своему командующему, впрочем, «Хайль Гитлер!» в его устах прозвучало неубедительно. Фюрер, фельдмаршал Кейтель и телохранители из СС погрузились в самолет. Через несколько минут FW.200 пробежался по грязной взлетной полосе и взмыл в небо.

Растенбург лежал в 280 милях к западу. FW.200 набрал высоту, пролетев над окраинами Минска, над немецкими инженерными батальонами, расширявшими железнодорожную колею в Молодечно, над дымящимися полями и деревнями, оказавшимися на острие германского наступления. Реши фюрер осмотреть панораму, раскинувшуюся внизу, он, без сомнения, был бы удовлетворен. Возможно, он бы даже промурлыкал несколько тактов из Gitfterdammerung . [4] 4 «Гибель богов», опера композитора Рихарда Вагнера. — Прим. пер. Но фюрер вниз не посмотрел. Он всегда нервничал, когда находился в воздухе, и предпочитал, чтобы ему лишний раз ничто не напоминало о расстоянии меж ним и terra firma . [5] 5 Твердая земля (лат.). — Прим. пер.

Когда до Растенбурга оставалось около 30 миль, один из четырех моторов «Фокке-Вульфа» заглох. Пилота это не обеспокоило. Посадка, правда, слегка осложнялась, но в конце концов именно ему доверили пилотировать самолет с Гитлером по причине его выдающихся способностей.

Худшее, однако, было впереди. Сухие белорусские равнины сменились озерами и болотами Мазурской Пруссии, и погода резко поменяла характер. Над Растенбургом бушевала летняя гроза, и когда самолет подлетел к аэродрому, он неожиданно оказался в самой гуще ливня.

Для пилота самым логичным было бы продолжить полет в Кенигсберг, что в 60 милях к северо-западу, но он решил этого не делать. Вероятнее всего, за этим решением крылась излишняя самоуверенность пилота как великолепного летчика. В ту секунду, как шасси самолета безупречно коснулись посадочной полосы, он решил, что поступил правильно.

В следующую секунду он об этом пожалел, поскольку понял, в чем ошибка. Ограниченная из-за дождя видимость помешала ему правильно оценить дистанцию, и самолет сел слишком далеко на посадочной полосе.

Пилот попытался резко затормозить. Самолет с тремя работающими моторами моментально вышел из-под контроля, его занесло, вывернуло с рулежки и понесло по мокрой траве. Одно из крыльев врезалось в так некстати подвернувшийся пожарный резервуар. Жуткой силы удар развернул «Фоккер» вокруг своей оси, и наконец самолет остановился.

Через несколько мгновений аэродромная обслуга уже вытаскивала тела из покореженного самолета и транспортировала их под проливным дождем в расположенные в двухстах метрах здания. Пилот, фельдмаршал Кейтель и один из телохранителей-эсэсовцев были мертвы. Гитлер был жив, но находился без сознания.

На первый взгляд с фюрером ничего серьезного не случилось. Но когда его принесли в сухое помещение, стало очевидно, что влага на его лице вовсе не была дождевыми каплями. Это было обильное потоотделение. У него начался сильный жар, дыхание стало неглубоким и учащенным. Временами тело сотрясали спазмы, заставляя конечности выгибаться.

Фюрера немедленно перевезли из темного дождливого леса в медицинское подразделение при ставке. Там, в альпийском шале с центральным отоплением, фюрера осмотрели медики ставки и его личный врач, вечно сомневающийся доктор Морелль. Они не смогли прийти к соглашению, и вскоре в Берлин полетели шифрограммы с грифом «Совершенно секретно», требующие присутствия врачей-специалистов.