Дмитрий Дашко - Исправленному - верить

Смирнитский продекламировал:

- Прощай, немытая Россия,

Страна рабов, страна господ,

И вы, мундиры голубые,

И ты, им преданный народ.

- Что скажете насчёт этих стихов, поручик?

Одинцов спокойно ответил:

- Вы правы, господин полковник, Лермонтова не узнать сложно. Если не ошибаюсь, эти строки он написал в апреле 1841 года, когда служил на Кавказе.

- Всё верно, строки действительно принадлежат Михаилу Юрьевичу Лермонтову, - одобрительно кивнул жандарм. - И дату вы точно определили. Но всё же хотелось бы узнать ваше отношение к этим стихам?

- Боюсь, Михаил Юрьевич находился не в лучшем расположении духа. Трудно сказать, что двигало в тот момент поэтом, всё же творческие люди не совсем от мира сего. Может, обида, душевное расстройство, что-то ещё... Возможно, Лермонтов не догадывался, что даже после того, как навлёк на себя справедливый гнев государя-императора и получил направление к местам новой службы, он не был брошен на произвол судьбы. Государь велел присматривать за строптивым чадом с той целью, чтобы с головы поэта даже волосок не упал, а ведь русская армия в то время вела кровопролитную войну с горцами, многие достойные офицеры погибли в бою или умерли от ран. А господина Лермонтова берегли как зеницу ока.

Теперь по поводу голубых мундиров. Даже поэту не стоит забывать, что голубой цвет - цвет православный, цвет святой верности родине и престолу. Отсюда и голубые мундиры жандармов, рисковавших собой, чтобы Лермонтова случайно не подстрелили в бою или не зарезали из-за угла. Лучше бы он вспомнил напутственные слова Николая Первого графу Бенкендорфу, когда тот стал начальником Третьего отделения: 'Утирай слезы несчастным'. Думаю, в этом и жандармы, и поэты должны действовать солидарно.

Ответ Одинцова экзаменаторам понравился, Смирнитский объявил, что поручик допущен ко второй стадии - письменному экзамену, на который надлежало явиться завтра.

И это испытание Андрей выдержал с честью. Его включили в список кандидатов и велели возвращаться к месту службы.

- Мы вызовем вас сразу, как только наведём необходимые справки, - заверил Смирнитский.

Ободрённый словами полковника Одинцов поехал к профессору и его недавно обретённому 'сыну'.

Маленький русский городок, год 1909-й

Я спустился к завтраку последним. Вся неделя ушла на активнейший сбор информации, чтение газет, журналов, книг. Сам еще ясно не сознавая зачем, начал собирать вырезки из прессы, на которых по каким-то причинам останавливался взгляд. Еще позавчера, вспоминая актуальные темы из истории и дополняя список 'важного' додумался до Курской магнитной аномалии, о чем решил, тут же рассказать 'папе' профессору. Аристарх Петрович медлить не стал и сразу же начал наводить справки, впрочем, пока безрезультатно. Первоначально небольшой список, и так казалось, исчерпывающий, на деле очень мало, что мог дать. После короткого обсуждения мы решили систематизировать его, разбив по датам и по направлениям.

Выяснилось, что если хорошо покопаться, то можно много чего вспомнить. Я сам себе удивлялся: концентрация и отсутствие отвлекающих аспектов (фактически я находился в полной изоляции от мира, что вполне соответствовало моему еще не вполне пришедшему в норму состоянию духа) творят с памятью чудеса.

Сегодня должны были приехать соратники по заговору и сообщить о первых результатах. Мы с нетерпением ожидали их прибытия.

- Олег, будете завтракать? - чуть недовольный моим минутным опозданием к столу осведомился профессор.

Необыкновенная пунктуальность, как я выяснил очень быстро, была одним из фундаментальных качеств Аристарха Петровича, поневоле и мне пришлось становиться точным во всем.

- Простите, я задержался, просто задумался о наших планах.

- На первый раз извиняю, но впредь извольте не опаздывать, - проворчал Аристарх Петрович.

Меню завтрака в доме профессора было неизменно - можно сказать, в английском стиле, овсянка, только не по-английски жидкая, да еще и на молоке, со сливочным маслом и даже джемом, горячая французская булка, вареные 'в мешочек' яйца, обязательная слабосоленая семга и великолепный черный кофе. Из всего этого списка я в прежней жизни употреблял разве что яйца, но вот феномен - попав в новую, кем-то уже организованную и такую эстетически выверенную реальность, просто принял ее как данность и всего за неделю именно такой рацион стал привычным и даже родным.