Николай Дронт - В ту же реку

Мои приятели Колька Попов, Юрка Семенюк и Женька Соколов. Семя везде ходит в чёрной пилотке с белым кантом, как у подводников. Его мечта подводный флот. Поступит в Ленинградское высшее военно-морское училище подводного плавания, но на третьем курсе залетит по-крупному в самоволке. Отслужит матросом и пойдёт работать на БМРТ, большой морозильный рыболовный траулер. Попик потерялся сразу после окончания школы, но лет через десять вернулся в посёлок и работал там, пока цунами не смыло дома. Это его фото были в ЖЖ. Сокол жить будет в Подмосковье, дружить с ним получится долго, но расстанемся в 90-х весьма погано. Есть у меня и недруг, Пак Юра, которому я не понравился с первого дня знакомства. Почему? Думаю, сам не знает. Может завидует хорошим отметкам? Обидные прозвища именно он придумывает. На первомайских праздниках, на танцах в клубе, Юрка из-за чего-то поругается с приятелем, тот по пьяни насмерть пырнёт его ножом, за что надолго сядет.

Соня Перельштейн подошла, сразу как меня увидела. Её отец велел передать, что после уроков Пётр Петрович попросил навестить его в больнице. По поселковым меркам Марк Аркадьевич, Сонин папа, большой человек. Директор поселкового потребкооператива, при котором есть магазин для промысловиков с дефицитными товарами. Раз зовут, обязательно надо будет зайти. Заодно узнаю, куда девать вещи, отданные на хранение. Уж больно рискованно с ними, вдруг милиция нагрянет. Человека подводить не хочется, но и с ментами тереть тоже совсем не улыбается.

— Лёха, ты домашку по английскому сделал? — теребит меня Семя. — А то могу дать, я у Соньки списал. Пока будешь переписывать, могу твою математику тоже… того…

— Сенькою Веру уел, — благодарю за щедрое предложение, — сам перевёл. Там всего то два абзаца. Мать-и-Матику скатать не успеешь, скоро звонок.

— Я сам вчера бы написал, — вздохнул приятель, — но мы с Витьком на рыбалку ходили.

— И как?

— Полмешка одной наваги и штук двадцать корюшки. Я бы больше наловил, но Витька сказал «на праздники хватит». Давай с тобой на выходных половим?

— Куда столько рыбы? У вас в сарае кубометр наморожен! А скоро тепло будет, она стухнет.

— Не стухнет! Мы с тобой можем льда нарубить с припая. В сарай натаскаем, до августа рыбёшка долежит.

— Ага! А летом рыбу ловить не будем? Сам же потянешь. Я пас!

Юрка был страстным рыболовом, а я и раньше не любил сидеть на льду с дёргалкой, а уж сейчас тем более.

Закончить разговор не успели, в класс вошёл Игорь Николаевич, математик и учитель физики, в одном лице. Следующие часы я вспоминал, что значит быть учеником. Ни память школьника, ни воспоминания старика не смогли сделать меня гением. Даже чтобы держаться прежнего уровня, пришлось изрядно постараться. С математикой у меня всегда было хорошо, первый урок отсидел спокойно. Русский проскочил на общей эрудиции, правила давно и окончательно забыл, а скорее всего просто не учил, в лучшем случае «читал», однако в прошлой жизни писать пришлось много. Не беллетристику, техническую документацию, но грамотность кое-какую наработать смог. Хотя учебник, чувствую, почитать придётся.

От физкультуры освобождён с первого класса. Как обычно, пока одноклассники бегали-прыгали по залу, сидел в раздевалке и делал домашку на завтра. Пусть физически я слабоват, однако уже почти год, прочитав статью в журнале, увлекаюсь йогой. В прошлой жизни занимался ею до отъезда в Москву, заодно «позой змеи» полностью выправил себе сколиоз.

В институте ребята, под впечатлением японского фильма «Гений Дзюдо», организовали секцию карате. Два занятия каждую неделю, преподаватель с черным поясом. Какой сенсей без чёрного пояса? Вроде как ширинка с оторванной пуговицей. Цена вопроса, пять рублей в месяц, с учётом стипендии в сороковник, или даже повышенной в 46 рублей, была великовата для студентов. Тем более количество учеников не должно было опускаться ниже десяти человек, иначе инструктору финансово не интересно нас учить. Словом, когда однокурсники узнали, что я со школы «совсем йок», а значит почти готовый боец, затянули в секцию. У жулика прозанимался лишь первые пять рублей, затем сбежал, сославшись на недостаток финансов. На самом деле причина была другая, меня свели с синологом, довольно долго жившим в Китае. Он и открыл для меня прелесть ушу. Ничего боевого, только оздоровительные и медитативные практики. Группа шесть человек, те же два раза в неделю, но платили три рубля за занятие на всех, скидываясь лишь на аренду зала. Причём, учитель скидывался вместе с нами. От него я и заразился китайским языком.