Андрей Бондаренко - Аляска золотая

В приоткрытое окошко кареты неожиданно ворвались неаппетитные запахи.

— Что это такое? — брезгливо закрутил грушеобразным носом Медзомортпаша. — Складывается впечатление, что впереди находится гигантская кухня. Причём кухня, в которой уже лет двадцатьтридцать никто толком не убирался: сплошной чад от подгоревшего некачественного масла, перебродившими помоями несёт за морскую милю…. Бррр!

— Да, умеют восточные люди за всеми вещами и предметами закреплять точные и цветастые образы! — восхитился Алёшка Бровкин. — Москва — большая и грязная кухня, где никто никогда толком не убирался? Браво, браво! Вы, Медзомортпаша, попали не в бровь, а в глаз! Что касаемо нашей первопрестольной…. Пётр Алексеевич решил, что новые европейские порядки мы заведём уже в Питербурхе, когда туда окончательно и бесповоротно перенесём русскую столицу. Мол, тамто мы уж точно построим истинный Парадиз, чтобы всякие немцы да голландцы обзавидовались! Ну, а Москву пока решили не переиначивать. Чего уж там, древность, какникак, старина…

Под проживание турецкого посланника Иван Артёмич отвёл двухэтажный флигелёк своего каменного московского дома, причём две просторные светёлки были предназначены для жён высокородного Медзомортпаши. Егору, как любимой и старшей «жене» почтенного басурмана досталась отдельная комната, являвшаяся — в старые и добрые времена — домашней библиотекой образованного семейства Бровкиных.

«Наша Александра Ивановна и здесь, судя по выбору книг, приложила свою нежную и романтичную руку», — печально вздохнув, отметил внутренний голос.

Егор запер дверь на щеколду, торопливо (жарко очень!) сбросил чадру на пол и от нечего делать погрузился в чтение. Как раз нашлась и подходящая литература, посвящённая плаваниям смелых голландских и испанских моряков по неведомым и загадочным южным морям.

Иван Артёмич уже послал нарочного в Преображенский дворец — с известием, что на Москву пожаловал полномочный турецкий посланник Медзомортпаша, личный друг Небеснородного султана. Теперь надо было дожидаться царской реакции.

Вскоре за окнами послышался неясный шум, испуганные охи и ахи, громкое конское ржанье. Егор осторожно выглянул изза плотной занавески и непроизвольно присвистнул от удивления: через широко распахнутые ворота во двор к Бровкиным въехала хорошо ему знакомая царская карета, запряжённая четвёркой чёрных коней.

«Смотрика ты, Пётр Алексеевич изволили пожаловать лично!», — восхищённо зацокал внутренний голос. — Что же его так заинтересовало? Вернее, кто? Медзомортпаша, прибывший обсуждать дальнейшее развитие торговых отношений между Турцией и Россией, или вицеадмирал Алексей Иванович Бровкин, привёзший последние новости с Васильевского острова? Приоткройка окошко, вдруг, да услышишь чего интересного…».

Из кареты выбрались Пётр, царевич Алексей и неизвестный Егору молодой мужчина очень представительного вида.

«Очевидно, государь начинает всё шире привлекать своего сына к важным государственным делам!», — одобрительно заявил внутренний голос. — «Царевичу скоро исполнится четырнадцать лет, а выглядит он у нас на все шестнадцатьсемнадцать. Вот такая особенность просматривается у семейства Романовых! А этот кавалер в тёмных одеждах, скорее всего, новый советник государя. Заменяет, повидимому, Меньшикова Александра Даниловича, попавшего в царскую немилость. Тебя, то бишь, мон шер. Что ж, оно и понятно. Князькесарь Ромодановский стар и ворчлив, Антошка Девиер недостаточно образован, а царевич Алексей избыточно разумен и приземлён. Вот и выписали откудато очередного умника, чтобы Петру Алексеевичу не давал скучать…».

В глубине старого сада, прямо напротив окошка, за занавесками которого прятался Егор, стояла просторная летняя беседка, где и расположились высокие переговаривающиеся стороны: царь, Медзомортпаша, царевич Алексей, Иван Артёмич, Алёшка Бровкин и неизвестный кавалер в тёмном. Причём в руках Ивана Артёмича и Медзомортпаши тут же появились толстые пачки бумаг и пергаментных листов. Очевидно, намечались денежные сверки по хлебным поставкам в Европу — через турецкие черноморские проливы. [9] — Хлебные поставки в Европу — через турецкие черноморские проливы — авторский вымысел, итоги переговоров Егора в Стамбуле в 1698 году. (Роман «Страж государев»).

Егор нашёл на стеллаже с книгами подзорную трубу, и, удобно устроившись в мягком кресле за занавеской, занялся наблюдениями, благо до беседки было немногим больше ста метров.