Андрей Бондаренко - Аляска золотая

Что ж, цели и задачи у службы «SV» были высоки и благородны, Егор согласился на сотрудничество, подписал пятилетний контракт (с гонораром в двадцать миллионов Евро, плюсом — маленький личный остров в Карибском море), и отправился в далёкий 1687 год — времена дремучие, жестокие и кровавые…

Первые пять лет он старался максимально честно и дотошно соблюдать все требования контракта: предотвращал многочисленные покушения на жизнь царя Петра, организовал действенную и надёжную охранную структуру, искренне старался, чтобы его действия не нарушили ход Истории. Но по истечению срока контракта обратного «замещения» не последовало: произошла досадная техническая накладка, и Егор остался в Прошлом. Очень скоро он начал подозревать, что служба «SV» его пошло обманула и подставила. А тут ещё — Любовь…. И Егор начинал действовать на «своё усмотрение», всё больше и больше увлекаясь этим процессом, уже ставя перед собой чёткие и конкретные задачи.

Даже сама мысль — о возвращении назад — стала ему глубоко противна. И когда, пусть и с многолетним опозданием, появился араб Алькашар, посланец Координатора, Егор отказался вернуться в Настоящее, а самого Алькашара — по приказанию Егора (то есть — Александра Меньшикова), — заключили в северный уральский острог. Ход Истории изменился. Пользуясь своими знаниями, полученными в Будущем, Егор уговорил царя Петра в корне поменять всю военную стратегию России, что позволило избежать досадных воинских поражений, которые были в настоящей Истории. Даже Питербурх был заложен не на островах Невского устья, а в сорока километрах западнее, там, где в двадцать первом веке находился город Ломоносов… [2] — Всё произошедшее с Егором за эти шестнадцать лет описано в романах «Страж государев» и «Северная война».

Итак, наступил июнь 1703 года. По случаю пасмурной погоды праздничные столы были накрыты не в молодом парке, как задумывалось ранее, а под просторным и высоким навесом, примыкавшим к дому. Изпод навеса открывался великолепный вид на Неву, где у новенького причала на мелких волнах тихонько покачивались старенький бриг «Король» и годовалый трёхмачтовый фрегат «Александр» — личный генералгубернаторский корабль Егора.

Серьёзных поводов для дружеских посиделок обнаружилось сразу два. Вопервых, необходимо было почеловечески отметить новоселье: наконецто была достроена василеостровская загородная усадьба семейства Меньшиковых. А, вовторых, Егоровой обожаемой жене Саньке (Шурке, Александре, Санечке, Сашенции), Светлейшей княгине Меньшиковой Александре Ивановне исполнялось двадцать шесть лет.

На Васильевский остров были приглашены и дисциплинированно прибыли только самые близкие. Главный морской инспектор Алёшка Бровкин и его дочка Елизавета, которой недавно исполнилось три с половиной года. Вицеадмирал Людвиг Лаудруп с женой Гердой и сыном Томасом. Младшая сестра Гертруды Матильда вместе со своим женихом — подполковником царской охранной Службы Фролом Ивановым. Командир первого батальона Екатерининского полка подполковник Ванька Ухов. Комендант Петропавловской крепости полковник Илья Солев, не отпускавший от себя ни на секунду японскую красавицу Наоми. И комендант крепости Шлиссельбург полковник Прохор Погодин — с супругой и пятью детишками. Ну, и уже без всяких приглашений, а просто проездом из голландского Амстердама на белокаменную Москву, появился Медзомортпаша — полномочный посол Небеснородного турецкого султана, личный друг Егора и адмирала Алексея Бровкина.

А вот генералмайор Василий Волков приехать не смог, так как во главе с пятнадцатитысячным воинским корпусом находился в Ливонии и готовился брать на шпагу курляндский город Митаву. [3] — Взятие города Митавы воинским корпусом под командованием Василия Волкова — авторский вымысел, то есть данное событие происходит уже в параллельном мире, который образовался в результате вмешательства Егора в ход Истории.

Ждали, что из Москвы приедут и другие дорогие гости: царь Пётр Алексеевич, Екатерина и их малолетняя дочь Елизавета, царевич Алексей, царевна Наталья и князькесарь Фёдор Юрьевич Ромодановский. Но, совершенно неожиданно, третьего дня от царя пришло короткое письмо, в котором он немногословно извещал, что все московские высокородные особы прибыть не смогут — «по важнецким причинам, про которые будет рассказано отдельно».

— Какое странное письмо! — удивлялась Санька. — Рукато точно — Петра Алексеевича, а вот слова совсем и не его: чужие какието, холодные да казённые…. Ты, Саша, часом, ничем не обидел государя?