Андрей Максимушкин: Багровые волны

— Мы и подтолкнули немцев к этому решению. Они планировали перенести операцию на май следующего года. Спасибо Валерию Павловичу, помог убедить — заместитель наркома ВМФ вежливо кивнул Чкалову. — Вражеский флот будет вынужден сократить патрулирование, мы же сможем подгадать несколько тихих дней и совершить бросок первой волны. Преимущество атакующего в неожиданности — Кузнецов повторил слова Галлера.

— А шторма не помешают вашему десанту? — взятый Тимошенко тон говорил о его скептическом отношении к проблеме.

Впрочем, всем было известно, что нарком обороны недолюбливает флотских и настороженно относится к сближению с Гитлеровской Германией. Вынужденному сближению, надо сказать.

Резкий поворот советской внешней политики в 39-м году и практически сложившийся союз с Антикоминтерновским Пактом после знаменитой франко-британской авантюры с ударами по Баку и Мурманску шокировали многих. До этого момента именно нацистский режим считался самым опасным противником Страны Советов. В Союзе до сих пор многие настороженно относились к перспективам сотрудничества с Рейхом. Непредсказуемость германского вождя и его явная антикоммунистическая риторика отпугивали руководство нашего НКИД. И только немногие понимали, что политика Германии направлена в первую очередь не против коммунизма, а против коминтерновщины и леваков.

— Шторм в море не мешает авиации — вступил в разговор Чкалов — после того как четвертый дальнебомбардировочный корпус развернется на новых аэродромах и приступит к работе, положение англичан еще больше ухудшится. По сведениям из независимых источников, у противника уже проблемы с выпуском самолетов. Нам осталось поднажать, а вражеская авиация уступит небо.

— Стратегическая победа ценой тактических уступок — прищурился Сталин — получается, флот воспользуется успехом, полученным ценой крови и пота летчиков? Вы готовы отдать первенство?

Вождь понимал, что его любимчик действует заодно с моряками, это хорошо, так и надо, но въевшаяся в кровь и плоть привычка сталкивать оппонентов лбами сделала свое дело. Слишком много сил в свое время пришлось потратить в борьбе с партийной оппозицией, слишком дорого и тяжело дался ему путь наверх. Прошлое не проходит бесследно, шрамы на сердце рубцуются, но до конца не заживают.

— Это не моя победа, товарищ Сталин. Это будет наша общая победа. Авиация, флот, воздушно-десантные бригады, морской десант мы все работаем на одну победу.

— Вы хотите развязать большую войну? — вмешался Малышев.

— Мы уже ведем войну — в один голос заявили Кузнецов и Чкалов.

Нарком флота недоуменно поднял брови, серьезное выражение его лица на миг сменилось озорной улыбкой. Чкалов же, воспользовавшись заминкой коллеги, с жаром продолжил:

— Мы не можем остановиться на полпути. Капиталисты воспримут наше миролюбие как слабость.

— Как я понимаю, в этом случае Гитлер не рискнет в одиночку форсировать Ла-Манш и повернет свои танковые армии против нас. Или я ошибаюсь? — вождь задумался и подошел к натянутой на стене карте. На самом деле, Сталину карта была не нужна, он и так с закрытыми глазами мог нарисовать все европейские границы и безошибочно назвать все советские рубежи.

— Так, товарищ Сталин. Англичане на словах уже предлагали нам союз против Германии, но сами предпочли исподтишка ударить нам в спину. Где гарантия, что они не обманут нас в очередной раз?

— Вам нужны гарантии, товарищ Галлер? Прям как капиталист.

— Нам приходится иметь дело с капиталистами и империалистами — с достоинством произнес начальник морского штаба.

— И с нацистами — прищурился Сталин.

Тимошенко во время этого жаркого спора спокойно рассматривал свои ногти и обгорелой спичкой вычищал из-под них грязь. По большому счету возражений у него не было. Наоборот, в душе он был согласен с тем, что эта авантюра закончится громким крахом. Моряки в последнее время оборзели, мало того, что вышли из состава НКО в самостоятельный наркомат, так еще требуют к себе внимания и уважения, совсем как большие.

Провал будет хорошим уроком для «мокрозадых» самотопов. Несомненно, полетят головы, в первую очередь с высоким постом расстанется этот выскочка Кузнецов. Сам же флот вернут под армейское крыло, на их законное место. Потери авиации, экспедиционного корпуса Семен Константинович считал хоть и дорогой, но неизбежной платой за урок. Чкалову тоже не мешает немного прищемить хвост. Слишком вознесся всенародный герой. Сталин таких любит, но и спрашивает со своих выдвиженцев строже чем с других, и наказывает не оправдавших доверие по всей строгости.