Abigail Blanche - Убить Тома Круза

Она ответила "да". Он звонил ей несколько дней подряд, и их разговоры с каждым днем становились все длиннее.

До конца недели Рихард оставался дома, и потому договорился со Шварценбергом, что тот передаст ему рецензию на дипломную работу с шофером. Вместе с рецензией тот привез Элеонор. Она выглядела немного смущенной: и размерами особняка, расположенного в примыкавшем к Венскому лесу фешенебельном районе Хитцинг, и собственно целью своего визита.

- Только приготовленный вами мятный чай возвращает меня к жизни, - произнес Рихард, целуя ей руку, - как прислуга ни старается, у нее не получается ничего подобного. - И это стало хорошим оправданием для ее последующих ежедневных посещений. В тот же день они стали любовниками. Элеонор уже исполнилось 30, Рихарду было 23. Наверное, кроме всего прочего, он нашел в ней мать, которую почти не помнил - она умерла в конце Великой войны, а Элеонор обрела в нем сына, которого у нее не было.

Рихард успешно защитил диплом, но вопреки ожиданиям дяди Ганса, отказался от духовной карьеры и избрал опасный путь коллаборационизма с властями Рейха. Делая выбор между церковью и "Аненербе", на самом деле он руководствовался не одной, как объяснял любопытствующим знакомым, а двумя причинами: кроме отвлеченной любви к эзотерике и наследию предков, на его решение повлияла и вполне конкретная любовь к женщине. Епископ фон Ауденхоф это сразу же понял, и потому возненавидел бесстыжую блудницу, совратившую с истинного пути его единственного племянника.

***

Рихард знал, что Генриха нет дома - он всегда мог легко определить, был ли дома ее муж - и потому уверенно нажал на кнопку звонка. Элеонор его не ждала, но была приятно удивлена неожиданному визиту.

- Генрих? - больше для формальности спросил Рихард.

- В Будапеште, - ответила Элеонор и нежно погладила его по щеке, - только вчера уехал: консультирует гестапо на предмет борьбы с франкмасонами.

- Он окончательно спятил, - пробормотал Рихард, отлично понимая, что в том, что профессор спятил, есть существенная доля их с Элеонор вины. - Как будто сейчас самое подходящее время для борьбы с ними...

Элеонор обняла его и немного откинулась назад, кокетливо уклоняясь от поцелуев:

-Почему ты не предупредил, что будешь в Вене?

- И что бы это изменило? - он прижал ее к стене, лишив простора для маневра, и теперь, когда его ласки достигали цели, принялся расстегивать ей блузку, - если только у тебя не появился еще один любовник...

- Дурачок, - игриво засмеялась она, вывернулась из его объятий и потянула за собой в спальню.

Он смог объяснить ей, почему пришел без звонка, немного позже. Элеонор слушала его рассказ внимательно, не перебивая и не задавая вопросов, и только в самом конце, когда ему уже нечего было добавить, кроме предложения сейчас же уехать вместе с ним из города, поднялась на подушках, натянула одеяло до самого подбородка, обхватила колени руками и тихо, но твердо сказала:

- Я не могу, - и повторила еще раз, теперь уже громче, - я не могу так поступить с бедным Генрихом...

- Сейчас ты поступаешь с ним гораздо хуже, - Рихарда неприятно задело, что в ситуации, когда опасность угрожала ему, она вдруг забеспокоилась о муже, - В конце концов, если твой никчемный Генрих терпит такое отношение к себе уже шесть лет, значит, он его заслуживает.

- Я не могу, - упрямо произнесла она.

Рихард не пытался понять логику ее поведения - он просто настроился на поток ее мыслей, пытаясь уловить те чувства, под влиянием которых она отказывалась ехать с ним. С чувствами у Элеонор был полный сумбур. С одной стороны, она любила его и всем сердцем жаждала быть с ним. Но, в то же время, ее угнетало чувство вины, должно быть, перед мужем, он ощущал ее сомнения и, кажется, страх. Да, действительно, страх. Он не мог определить его природу и понять причину, но почувствовал его очень четко.

- Элеонор, - он тоже приподнялся на подушках и сел с ней рядом, легонько взял ее за подбородок, развернул лицом к себе и посмотрел в глаза. В них он не увидел ничего нового - все то же смятение чувств. - Элеонор, - повторил он, - должно быть, тебе страшно ломать всю свою жизнь, но сейчас наступил момент, чтобы ты смогла, наконец, решить, будем ли мы вместе. Я на этот вопрос для себя ответил уже давно, и сейчас все зависит от тебя. Я понимаю, что тебе страшно бежать в неизвестность, становиться спутницей дезертира, но поверь, у меня есть план, как почти без риска добраться до Рима. И как бы скептически ты ни относилась к тому, чем я занимаюсь, и собственно к моим способностям, я сумею тебя защитить в этом путешествии, а потом дядя позаботится, как переправить нас в более безопасное место.