Abigail Blanche - Убить Тома Круза

- Я осмелился, так сказать, дополнить вашу статью своими скромными мыслишками, - профессор немного заискивающе улыбнулся, протягивая фантасту рукопись. - И я хотел бы предложить вам опубликовать ее в соавторстве со мной.

- А с чего вы взяли, что издатели захотят ее публиковать? - удивился Хаббард. - Вы же видите, мои работы до сих пор ходят в рукописях...

- Я ее серьезно улучшил, - Крюгер уже без всякого заискивания посмотрел ему прямо в глаза, - и потому успех нам с вами, дорогой Рон, гарантирован.

- Под каким именем вы хотите публиковаться? - немного раздраженно спросил писатель, потому что самоуверенность профессора задела его за живое.

- Крюгер, - ответил тот, - Фред Крюгер. Вы же любите в Америке укорачивать имена. А вообще меня зовут Манфред-Вильгельм.

Выправленную профессором статью Хаббард без особых надежд отправил в одно маститое научно-фантастическое издание, и вскоре она была там напечатана - к немалому изумлению как самого Хаббарда, так и Крюгера. Первый уже не надеялся увидеть опубликованными свои научные разработки. Второй же был шокирован, не найдя своего имени под переписанной им статьей.

Профессор пытался связаться с Хаббардом, требуя объяснений, но все было напрасно - тот уехал из Лос-Анджелеса на Восточное побережье, где с головой ушел в написание книги о дианетике. Уже через месяц после выхода из печати она стала бестселлером, Америка буквально заболела дианетикой, и даже разгромная статья корифея неофрейдизма Эриха Фромма не смогла сразу остудить этот пыл. Но к концу года он сам собой поутих, деньги как пришли, так и ушли, и Хаббард стал всерьез задумываться, как ему дальше разрабатывать внезапно открывшуюся золотую жилу. Думы эти не были особенно продуктивными на фоне возни желтой прессы вокруг его семейных проблем, для решения которых он вынужден был вернуться в Калифорнию. Там его и нашел обманутый соавтор.

***

Одиночество никогда не пугало Рихарда, напротив - оно было его любимым состоянием. О каком одиночестве может идти речь, когда в твоем распоряжении все энергоинформационное поле Земли? Однако на третий год жизни в Аргентине одиночество все же стало давать о себе знать, и тогда после работы он повадился заходить в ближайший к дому бар "Эль Каброн". Несмотря на провокационное название - испанское ругательство, соответствующее слову "козел" - бар представлял собой вполне приличное заведение, облюбованное богемой Буэнос-Айреса. Там, кроме выпивки и закуски, можно было узнать последние новости и сплетни, найти подругу на ночь, попрактиковаться в испанском и встретить давних знакомых.

С середины 45-го года, перспектива встречи давних знакомых становилась все более реальной, пока в один из предрождественских вечеров 1946 года не материализовалась окончательно. Рихард услышал свое имя - не то, которое было записано в итальянском паспорте, а настоящее, которым он назывался до того рокового дня в октябре 1943 года, когда фюрер решил пообщаться с "Объектом Д". Он поставил на стойку кружку с пивом, тяжело вздохнул и, не спеша обернулся - перед ним стоял человек из прошлой жизни и его прямой начальник по "Аненербе" профессор психологии Манфред-Вильгельм Крюгер. Отпираться не имело смысла: они взяли еще пива и пересели за столик в одном из дальних углов заведения.

Оказалось, что после визита фюрера незамедлительно бежать из Рейха решил не только Норман-Ауденхоф. Пока тот садился на первый же поезд до Вены, Крюгер "делал ноги" в направлении Швейцарии. После короткой остановки в Вене Рихард продолжил свой бег в Италию и на некоторое время залег на дно в Риме, пока его дядя, епископ фон Ауденхоф, оформлял для него новые документы по своим каналам в Ватикане. Крюгер же остался в немецкой Швейцарии на больший срок - почти до окончания войны. К середине 45-го года, когда Рихард уже год жил в Аргентине, Крюгер только начал свое долгое и опасное путешествие в эту Мекку для бывших нацистов.

- А что стало с остальными, кто работал с "Артефактом"? - спросил Рихард.

- До меня доходили слухи, что эсэсовцев во главе с Вольфовицем отправили на Восточный фронт, - говоря об этом, Крюгер до сих по не мог скрыть злорадства. - А евреев ваших по концлагерям распределили.

- У меня только один еврей работал, - удивился Рихард, - и тот лишь на четверть.

- Был бы человек, - недобро усмехнулся Крюгер, - а еврея из него сделать не проблема.

После той встречи они оставались на связи. У Крюгера были серьезные проблемы со знанием языка, работой и, как результат всего этого - самооценкой. Он смог устроиться только мойщиком посуды в немецком ресторанчике, по поводу чего жутко комплексовал и наотрез отказывался учить испанский. Все свободное время он проводил в своей маленькой каморке на окраине Буэнос-Айреса и писал труды по психологии на английском языке - в надежде, что когда-нибудь опубликует их в Америке. Рихард с трудом выносил профессора, но вынужден был его терпеть, потому что прошлое в "Аненербе" навсегда связало их тяжелой железной цепью.