Эдгар Крейс: Контрразведчик Ивана Грозного

– Ну, что стоишь смотришь? Заходи в баню! В предбаннике найдешь свечку и огниво, – отворив дверь, загадочно произнес Алексей Никифорович.

– А что я там ночью делать буду? – удивился Николай, заглядывая в темную, но заботливо протопленную слугой, а поэтому и теплую баню.

– Молчать! – многозначительно ответил «крестный».

– И все?

– И все! Порядок на Руси такой. Перед днем свадьбы жениху положено просидеть всю ночь в бане и молчать!

– А может, не надо? Там темно и скучно, – жалобно посмотрел на «крестного» Николай.

– Со своим уставом в чужой монастырь не ходят! Угораздило тебя попасть в средневековое время, будь ласка и жить по правилам этого времени. Да и подумай, соседи ведь осудят, если прознают, что у боярина Остафьева свадьбу не по правилам проводили! Слухи по Москве пойдут, а я же как-никак глава Земского приказа! Мне это надо? Да и тепло в бане! Иди уж, не буянь!

Пришлось подчиниться. Николай расположился в предбаннике. В самой бане было слишком сильно натоплено, а он в теплой шубе. Так что и в предбаннике хорошо. Он сел у маленького окошка, откуда ему было видно, как на втором этаже, в окне у Марфы, трепетал огонек свечи. Видно, вытельница уже ушла, потому что из дома «крестного» послышался голос невесты Николая. Оказалось, что она очень красиво поет. Затем песню подхватили ее подружки, и над вечерней Москвой полилась удивительная мелодия. Николай заслушался и уже сквозь одолевающий его сон подумал: «А у Марфы девичник все-таки веселее моего мальчишника!»

Утром его снова разбудил Алексей Никифорович. Бодрый и веселый в отличие от Николая, который всю ночь проспал, сидя на лавке.

– Ну, с добрым утром, «крестничек»! Как спалось? Чего в баню-то не пошел? Там лавки широкие и тепло. Тебе Порфирий тюфяки заранее притащил, да одеяла с подушками! Выспался бы, как человек перед венчанием, а то надумал – сидя спать!

– И тебе не хворать, Алексей Никифорович! – потягиваясь до хруста в костях, ответил Николай.

Затем резво вскочил на ноги, сделал несколько приседаний и неожиданно подхватил на руки «крестного». Приподнял и посадил на лавку. Тот рассмеялся и добродушно проворчал:

– Ладно тебе, бугай! Силушку девать тебе некуда! Вот женишься, Марфа найдет ей применение в самых мирных целях! Ладно, пошли в дом. Позавтракаем – и в церковь. Нас там уже ждут!

В этом мире Николаю многое пришлось делать впервые. Сегодня он ехал венчаться под звон бубенцов в открытых санях, на лихой тройке. Причем и лошади, и сани были богато разукрашены. Титулы князя и боярской дочери обязывали соответствовать. В средневековой Москве с этим было строго. Простого человека за то, что он носит не по чину одежду, могли и высечь батогами. Рядом с ним сидела Марфа, раскрасневшаяся то ли от мороза, то ли от того, что наконец-то наступила свадьба, которую она с таким нетерпением ждала, а рядом с ней был человек, о котором она мечтала долгими ночами. Вслед за молодыми ехали сани, в которых сидели Алексей Никифорович со своим закадычным другом Андреем Яковлевичем. А позади них верхом на конях ехал спецназ Николая во главе с дьяком Михаилом. Ребята прибыли по приглашению своего командира, но и без оного непременно бы приехали. По случаю на бойцах была парадная форма одежды. Темно-бордовые куртки с меховыми воротниками и золотыми аксельбантами. Но несмотря на пощипывающий нос мороз, все ребята были в краповых беретах. Их глаза задорно горели веселым огнем, а лихо закрученные усы задорно топорщились. Проходящие мимо барышни не могли сдержаться, чтобы не взглянуть им вслед.

После венчания в церкви были катания на лошадях, в открытых санях, по зимней Москве. И это совсем не то, что поездка в машине по современной Москве, где из ее окна толком ничего и не различишь за плотной стеной многоэтажек. Теперь Марфа и Николай могли уже чувствовать себя немного вольготнее, как-никак муж и жена, но… и здесь была целая вереница своих правил, которые в средневековой Москве нужно было неукоснительно соблюдать.

Когда из церкви по дороге домой сани свернули не на ту улицу, Николай удивился, но промолчал. Может, так нужно было. Он ведь не знал всех обычаев. Но когда они остановились у двухэтажного белокаменного дома, а кучер в лице Порфирия с загадочным лицом повернулся к молодым, то Николай не выдержал и спросил:

– И куда это ты нас привез, и чей это дом?

– Твой дом, князь! Твой, а теперь он и ваш с Марфой! – раздался голос Алексея Никифоровича, подходящего к саням молодых. – Али забыл, как тебе царь землю в Москве отписал? Да ты же его даже и не видел! Пошли посмотришь! Ты ведь так и не соизволил почти что за три года сюда приехать!