Дино Динаев: Учитель афганского

— Я тебе не досказала, — капризно сказала она. — Ты слышал про "последний дюйм"?

— Рассказ такой есть.

— Да нет, я про песню. Там есть такие слова: "Последний дюйм-незримая граница. Последний дюйм-и стану я твоей". Мы с девочками поспорили-про дефлорацию это или нет. Я хотела услышать твое мнение, ты ведь мой папа. У кого мне еще спросить?

— Логично, — согласился Стас. — Но тут действительно тете Маше надо сделать срочный звонок. Пока.

Он положил трубку и потер горящее лицо.

"Шустрые пацаны нынче пошли", — с невольным уважением подумал он тогда. Последний дюйм, етит вертит.

Он прислушался, о чем там рассказывает его такая взрослая дочь.

— Я маму не виню. Она просто запуталась.

В тот день мама потащила меня в гастроном и стала набирать дорогие продукты. Сервелата сырокопченого взяла целую палку, несколько кило помидор и огурцов, и это в ноябре, когда к ним и летом было не подступиться. Все так дорого.

Она объяснила, что хочет Асрамчику праздник сделать. Асрам это ее новый хахаль. Он на рынке овощами торгует.

Я спросила, откуда у нее деньги. Оказалось, что это те деньги, что мы на юбку мне отложили. Она сказала, что придется потерпеть, походить в старой. Добавила, что я и без новой юбки без кавалеров не останусь.

У нее это была больная тема. Боялась без кавалеров остаться.

Она сказала, что Асрамчик не нарадуется, какая красивая у меня дочь. А еще мама сказала, что мы не должны ударить в грязь лицом. Асрамчик друга обещал привести. Наверное, смотрины хочет сделать, предложение готовиться сделать. А там глядишь, и за свадебку.

Напрасно я предупреждала, что сумиты на русских никогда не женятся. Я так мечтала об этой юбке, уже два вечера пропустила в школе, потому что не в чем идти.

Мама стала кричать, что Асрамчик не такой и обещал на ней жениться. Он ей уже месяц обещает. Когда я ей об этом напомнила, ее как с цепи сорвало. Она обозвала меня паршивой девчонкой. Сказала, что все это пропаганда недоделанного папочки. Что он ей завидует, спит и видит ее всеми брошенной и покинутой. А у нее вон какой видный жених, бизнесмен. Тоже мне, жених. Пузатый и плешивый.

Стол мы накрыли шикарный, как в ресторане. Потом пришел Асрам и привел с собой парня лет восемнадцати, что помогал ему таскать фрукты. Он сказал, что его зовут Парвиз.

— Барвиз? — спросила я.

— Пэ! — неожиданно закричал он и крикнул несколько раз. — Пэ! Пэ!

Да она у нас дура непутевая, сказала мама. Она вела себя как девушка на выданье, поворачивалась то одним боком, то другим и, давая рассмотреть себя со всех сторон. Она пригласила гостей к столу, а когда я хотела тоже присесть, вытолкала из-за стола. А ведь там было столько всего вкусного. Салат из свежих овощей, сервелат. Я пока крошила, слюной изошла, но ни кусочка не съела, терпела. Думала, вот сядем за стол.

Мама сказала, чтобы я шла уроки учить. Нечего с взрослыми сидеть. Гулянка затянулась далеко за полночь. Пьяные гости разговаривали все громче, так что я все слышала. Асрам спросил у Парвиза:

— За сколько я тебе должен?

— За два месяца.

— Хочешь эту бабу в счет долга?

— Она же старая.

— А дочку будешь?

— Можно.

Парвиз сказал маме.

— Он на твоей дочке хочет жениться.

Похоже, мама была уже никакая и ничего не соображала. Вскоре она поскреблась в дверь. Доченька, ты не спишь?

Я предупредила, что раздетая. Один из сумитов сказал, что одеваться и не надо. Парвиз хищно скользнул внутрь.

— Давай по-быстрому, я второй, — сказал Асрам.

— Давай знакомиться, — предложил мне Парвиз.

— Знакомились уже.

— А мы по-другому будем знакомиться.

Я так испугалась. В комнате у меня висела тяжелая чеканка, папин подарок, я ее схватила и Парвизу по башке. То есть по голове. Он сразу отключился.

Грохоту было, но никто ничего не услышал. Я больше не могла здесь оставаться. Быстро собрала кое-какие вещи. Когда я выглянула, мама липла к Асраму со словами:

— Только не уходи, а то я повешусь.

На что он только отпихивался и говорил, чтобы вешалась, только отстала.

Я тихонько в дверь. Три дня перекантовалась у подруги. Домой я больше не вернусь. Уже не знала, что делать, куда идти, но сегодня в школе меня вызвали к директрисе, а там была еще одна женщина из дипмиссиии миротворческих сил. Теперь я живу в общежитии.

— Папа у меня все в порядке, ты не волнуйся, — неожиданно произнесла она прямо в камеру.

Три дня. Три дня его дочь ютилась у чужих людей! Стас сжал кулаки.

— Я так понял, судьба моей дочери зависит от моего решения? — глухо произнес он.