В этот момент механик-новатор заметил в ста метрах бродившую среди сосен фигуру девушки, одетой в какой-то длинный белый сарафан. «Ну, слава Богу, – успокоился механик, – Селянка. Пойду, спрошу в какой стороне город».
Однако селянка оказалась на редкость пугливой. Механик не успел еще и слова сказать, как та, увидев приближавшегося к ней бодрым шагом Забубенного, вскрикнула и убежала за холм, сверкнув пятками.
«Чего это он босиком по лесу шастает? – удивился Григорий, – простудиться ведь можно. Или у них тут так заведено? Вон йоги тоже на гвоздях спят и ничего. Может и мне попробовать, глядишь, здоровее стану».
Поднявшись на поросший лесом холм, Григорий действительно увидел, что почти вышел к людям: внизу, примерно метров через сто, лес редел и переходил в поле. Решив, обойти лес вокруг, а не продираться обратно сквозь чащу, Забубенный направился прямо к полю, в надежде через полчаса быть уже дома и пить кофе с булочками, также заботливо приготовленными женой вчера вечером. Куда убежала испуганная селянка, он не обратил внимания: мало ли на свет девиц с истерической натурой. Ну, увидела одинокого мужика в лесу рано утром, чего кричать то? Не маньяк же, хоть и с ножом в руке. Однако, выбравшись на простор Забубенный, остановился.
По полю к нему бежала толпа мужиков вооруженных дубинами. Мужики были какие-то странные, в длинных рубахах, лаптях и почти все бородатые. Лапти Григорий разглядел, потому что мужики бежали ходко, высоко задирая ноги. Ну, борода, это еще ничего. Но зачем носить лапти, когда можно даже в сельпо прикупить кожаные боты или, на худой конец, кирзовые сапоги, этого механик-новатор понять не мог. Впрочем, долго обдумывать этот парадокс он не стал. Ну, бегут себе мужики по полю с дубинами и ладно. А ему домой пора. Грибов набрал. Пора и честь знать. И он уже двинулся вдоль леса быстрым шагом, но червячок сомнения вдруг очень сильно укусил его, заставив вновь оглянуться на мужиков.
Те бежали явно в его сторону и намерения у них были, похоже, не очень дружественные. Да и дубинами размахивали на ходу очень уж натурально, не для красного словца. «Может селянка чего наплела? – озадачился Григорий, – Ну, типа, пристал я мол к ней в лесу, женится, хотел. Чего со страху не померещиться. А я оправдывайся теперь».
Механик бросил озадаченный взгляд на лесную чащу. Но убегать через лес было поздно. Мужики с дубинами уже отрезали ему этот путь и, обхватив механика полукольцом, стремительно приближались с трех сторон. Григорий остановился, положил мешок с грибами на траву, и приготовился принять бой, благо сам был не робкого десятка. Да ростом и силой Бог не обидел.
Окружение, наконец, закончилось. Мужики окончательно отрезали Забубенного от леса. Обошли со всех сторон, и теперь медленно подступали, поигрывая дубинами. Было их человек семь. Механик решил начать переговоры первым.
– Вы чего, мужики, кино снимаете? – поинтересовался Забубенный, разглядывая допотопную одежду преследователей.
– А ты не скалься, вражина, – ответил ему в тон здоровенный мужик хипастого вида с обручем на голове, стянувшим длинные русые волосы, – ты пошто Настасью обидеть хотел?
Забубенный вздохнул. Значит, действительно наплела историю селянка, теперь выкрутиться бы как-нибудь. Мужики-то, по всему видно, всерьез напрягаются. И зачем только за грибами пошел?
– Да вы чего, мужики, – попытался схитрить механик, – Какая Настасья? Не видел я никого. Иду себе лесом, собираю грибы…
– Ты не вертись, вражина, – снова подал голос мужик с обручем на голове и в замызганном кожаном фартуке, видно представитель древнейшей профессии кузнецов, кое-где еще сохранившейся, – я брат ее Никодим. Она мне плакалась.
– Послушай, Кодя, – ласково начал Забубенный, закатывая рукава, – у тебя видать кислородный удар случился от работы. Не трогал я твою Настасью, врет она все. Шел я мимо, спросить хотел, где тут дорога в город. Ждут меня там. А она как заорет, словно привидение увидела, да как ломонется через лес, только пятки засверкали. Нервная она у тебя больно. Валерьянки ей надо выпить. Так что…
Забубенный не успел закончить фразу и едва увернулся от просвистевшей над головой дубины. Чуток пониже и удар снес бы ему голову, верняк. Григорий драться не любил, но в минуту опасности вспоминались какие-то инстинкты: занимался в жизни немного каратэ, да еще кое-чем. Хотя поясов с неба не хватал, лениво было.
Не став дожидаться второго захода, механик со всего маху провел мае-гэри кузнецу в грудь. Тот только отшатнулся, выронил дубину, но устоял. «Здоровый мужик, пронеслось в голове у Григория». Он прыгнул к ближайшему телу справа, ударом ноги по коленной чашечке свалил его на землю, ударом локтя в живот сбросил с себя повисшего на плече подростка, пнул в пах по ходу дела еще одного выросшего, словно из-под земли крестьянина и бросился бежать по полю, куда глаза глядят.
Читать дальше