Артём Рыбаков - Игрушки 2

Примерно через час после развязки вернулись старшие. Командир поначалу, видимо, хотел высказать все, что думает по поводу порядка в эфире и четкого выполнения распоряжений, но, увидев меня, бледного, с дрожащими руками, решил отложить нравоучения. Он положил руку мне на плечо, и сказал:

— Терпи. Потом с суками поквитаемся.

«… Резко ухудшилось положение с топливом — наличные запасы составляют в танковых дивизиях — 1,2 штатной, в моторизованных — 1. Соответственно ведение манёвренных действий затруднено.

Опоздание с подходом частей 8-го АК (8-я и 28-я пд) также вынуждает меня вести фронтальное наступление на позиции Советов, в результате чего потери в танках в условиях ведения боёв в городской застройке превосходят всякие разумные пределы.

Противник оказывает сильное давление в районе Дорогобуж-Ярцево. По данным разведки, против фронта моей группы действует Армия Советов под командование генерала Рокоссовского.

Контрудар в направлении Ярцево-Соловьёво, начатый 28 июля силами 39 мк позволил остановить, но не отбросить большевиков. Переправы в районе Соловьево взять пока не удалось.

Командир 7-ой тд докладывает о нехватке артиллерийских снарядов.

Командующий 3 ТГ генерал-полковник Гот »

Генерал-фельдмаршал отложил в сторону листок с шифрограммой:

— А что у Гейнца?

— По последним данным его парни дерутся за Гомель. Но со снабжением у них тоже не очень, господин фельдмаршал, — ответил начальник штаба.

— И что вы можете на это мне ответить, господа? — вопрос был адресован двум армейским и одному эсэсовскому генералу.

— Господин фельдмаршал, — взял слово эсэсовец, — нами совместно, — кивок в сторону армейцев, — уже разработан план операции, которая покончит с обнаглевшими бандитами. Для меня скорейшее решение этой проблемы — дело чести! Уже две недели как назначен рейхскомиссар Вайсрутении, господин Кубе, и, должен сообщить вам, что примерно через неделю нас должен посетить сам рейхсфюрер!

«Что? Где?» — раздавшиеся неподалёку выстрелы выдернули меня из сна. Раздался ещё один выстрел, и вслед за ним — глухой вскрик раненого. Судя по звуку — стреляли из пистолета.

«Так это они наших расстреливают! — пришло осознание. — Надо поскорее отсюда ноги делать, а то не выдержу ещё — брошусь на охранников, исходя из принципа, что «лучше ужасный конец, чем бесконечный ужас».

Вскоре крики прекратились, оборванные очередным выстрелом из пистолета. Затем — тишина. Я заметил, что лежавший рядом со мной военврач тоже проснулся:

— Я правильно понимаю, здесь по вечерам расстреливают?

— Нет, здесь не расстреливают. Это охрана развлекается, — тихо ответил он мне.

Нас прервал выстрел из винтовки, гулко прогремевший в ночной тишине.

— Ещё одного, твари… — глухо не проговорил, а простонал Семён.

— Терпи! Будет и на нашей улице праздник! — яростно прошипел я в ответ.

Ещё один выстрел. И тишина.

Утро началось для меня с воя сирены. Поднявшись на ноги, я с удивлением обнаружил, что чувствую себя если не хорошо, то, по крайней мере, удовлетворительно. Очевидно, это длительный сон оказал своё благотворное влияние.

Сходив к длинной канаве, служившей для отправления естественных надобностей, я присоединился к толпе, ожидающей выдачи пищи. Протолкавшись через хмурых, изнурённых людей я встал рядом с Михаилом и Семёном.

— Доброе утро!

Миша-танкист скривил в ответ физиономию, давая понять, что не считает это утро добрым, а интеллигентный военврач улыбнулся в ответ на моё приветствие.

После «завтрака», по совету бывалых, я решил ещё немного вздремнуть, но, совершенно неожиданно, снова завыла сирена.

«Что за фигня?» — я приподнялся, стараясь разглядеть, что же там случилось.

Несколько лет назад один старый сиделец, работавший у моих знакомых, поучал: «Вы мальчики, запомните — на киче любое отступление от распорядка — это плохо! Всё, что по расписанию — это норма, а вот любой кипешь не по плану — головняк!»

— Пойдём, может на работы набирают? — позвал меня танкист.

«На работу — это хорошо! Местность заодно разведаю».

Однако на главной «площади» лагеря нас встретили не «покупатели», а местные охранники во главе с фельдфебелем, как я понял ещё вчера — начальником этого узилища.

Рядом с «бугром» стоял невзрачный человечек средних лет в аккуратной гражданской одежде, а ещё — тот жлоб, с которым я подрался вчера. Мне показалось, что засвербел ушибленный много лет назад копчик…