Алексей Федорочев: Небо на плечах

— По существу… — вмиг стала серьезной она, — Что не так с Мишей?

— Ммм?..

— Для начала: почему он не наследник?

— А ты не находишь, что задаешь вопросы несколько не по адресу?

— Я спрашивала и у бабушки, и у дяди с тетей, все отделываются невнятными отговорками. Если честно, то мне просто не у кого больше спросить.

Посмотрел на княжну, нервно дергающую украшения на крохотной дамской сумочке. А ведь она уже не девочка: незаметно, но выросла, превратившись в весьма интересную девушку. В старые времена могла уже замужем быть. Так, стоит ли скрывать то, что все равно когда-нибудь выползет на белый свет? И если рассуждать цинично, то +1 к доверию от дочери рода Потемкиных мне не помешает.

— Там грязная история, ты уверена, что хочешь ее знать?

— Хочу! — упрямо набычилась сестра.

Очернять в глазах девушки ее мать не хотелось, поэтому постарался обойтись без ненужных подробностей:

— Ты уже знаешь, что наш отец… скажем так, не очень внимательно относился к жене?

— Не просто знаю, я с этим выросла. Они вдвоем словно соревновались, кто кому больнее сделает, и нас постоянно в это втягивали. Тогда я этого не понимала, а сейчас даже… Извини, перебила, продолжай.

— Елизавета Михайловна до замужества к отцу неплохо вроде бы относилась. Сама понимаешь — свидетелем не был, но на свадебных фотографиях несчастной она не выглядит. Наверно, поначалу стремилась углы как-то сгладить, а когда не получилось… В общем, после Катиного рождения один из ваших людей проявил к ней чисто мужской интерес. И она ответила ему взаимностью. Миша — не сын нашего отца, — фух! — мысленно вытер я воображаемый пот, вроде справился!

— Не сходится, — довольно спокойно возразила Лина, — Миша — вылитый отец, как и ты, кстати.

— Ага, а отец, в свою очередь, — вылитый дед. Только дед наш тоже… хм… до свадьбы погуливал. Потом, если верить Полине Зиновьевне, влюбился в нее и остепенился, но и у него имелся как минимум один внебрачный сын — Упилков.

— Гаврила Акимович? — недоверчиво переспросила Лина.

— Он самый. И он же Мишин отец, так что семейное сходство в данном случае — не показатель.

— А показатель, видимо, анализ крови и… — княжна замялась.

— Тоже в рот и нос ватными палочками лазили? — понимающе уточнил я. Сестра смущенно кивнула. — И мне. Вот, вроде и неприличного ничего нет, а почему-то унизительно!

— А тебе когда?

— Как только с дедом и отцом познакомились. В первый же визит в ваш дом.

— А нам всем, когда отец погиб. Ты знаешь, как он погиб?

— Упилков застрелил, когда до цели добрались. Он же ему доверял как брату. Что за цель — не спрашивай. На мне подписок и блокировок, как… много.

— А папе орден посмертно дали… Император на похоронах такую торжественную речь произнес. Папа… герой? — сдавленным голосом спросила Лина.

— Герой, герой. — Обнял я плачущую сестру, злясь на Потемкиных. Уж за столько времени могли бы и сочинить для девчонки приемлемую версию, самим же легче было бы. Насторожившимся охранникам сделал знак не приближаться, а когда один из них не послушался — ударил недовольством. Фамильный «шарм» мне пока не давался: слишком хрупки были положительные эмоции — моментально пропадали, стоило на них сосредоточиться, хотя небольшие подвижки в этом направлении у меня были. Зато отрицательные прекрасно получалось транслировать окружающим, а недавно вообще научился делать эти посылы адресными. Тоже результат. Вот и Линкин телохранитель сбился с шага и отступил обратно к товарищам под смешки остальных. Новенький, наверное — остальные меня уже знали.

— Господи… какой позор! — разобрал я среди тихих всхлипов.

— Ты о чем?

— Мама… с… с дядей! За спиной отца… Незаконнорожденный брат!..

— Тогда почему ты все еще здесь? — зло встряхнул Потемкину.

— Егор, прости-прости-прости… — зачастила она в попытке оправдаться. — Я не тебя имела в виду. Егор, прости…

Срываться на глупой девчонке не стоило. Поэтому, взяв себя в руки, произнес:

— Красавица, я тебя предупреждал, что история грязная. Там все хороши! И то, что Павлу Александровичу дали посмертно орден, не делает его ни добрым человеком, ни любящим семьянином, ни тем более святым — сама же только что говорила!

И я тебе другое скажу: Упилков ваш, который Гаврила Акимович, не в пустоте вырос. Мне, если честно, непонятно, какого… какой интерес у него был под родню прогибаться, он наверняка и без них мог небедным человеком стать. Но, допустим, любил он своего отца, хотел его, а может и всей вашей семьи одобрение заслужить. А его раз за разом в грязь макали: дескать, знай свое место, выродок! А вы сейчас ту же ошибку с Михаилом собираетесь повторить. Скажи мне: в чем мальчишка-то виноват? К нему-то эта грязь как могла пристать?