Александр Бушков - Мираж «великой империи»

Начнем с того, что существует такая зловредная вещь, как экономика, и ее законы настолько всеобщи и незыблемы, что нарушать их не в состоянии ни один тиран, деспот, султан или император, как бы ему этого ни жаждалось. Достаточно вспомнить довольно близкую к нам историю: знаменитый российский «медный бунт»…

Царь-государь Алексей Михайлович, должно быть, свято веривший, что стоит выше любой экономики, решил однажды выпустить массу медных денег, которые повелел приравнять к серебру. Но это оказался тот самый случай, когда любые «повеления» бессильны — оставшееся серебро мгновенно выпало из оборота, его припрятали по кубышкам, цены моментально взлетели в несколько раз, воцарилась дикая инфляция и хаос в товарно-денежном обращении, и все очень быстро кончилось тем самым бессмысленным и беспощадным русским бунтом с самосудами, пожарами, виселицами вдоль дорог…

И с бунтовщиками расправились самым зверским образом, но от затеи с медными деньгами пришлось отказаться…

А меж тем практически вся «античная» история находится в теснейшем противоречии с экономикой! По всем законам экономики Древняя Греция и Древний Рим, какими их представляют нам «фундаменталисты», в дальнейшем ради экономии места попросту «фунды», попросту не могли существовать, и точка!

Историю Древнего Рима писали в девятнадцатом столетии люди умные, но поголовно белоручки. Образованные, неглупые, красноречивые господа, которые сами в жизни не забили ни единого гвоздя, не вскопали ни единой сотки под картошку, не срубили ни единого дерева. Им невдомек было, что существуют столь скучные вещи, как человеко-дни, окупаемость, смета строительства. В их изложении все выглядело гладко и благолепно: древний царь повелел — и посреди пустыни вырос великолепный город… Примерно так. Город, или Колизей, или Колосс Родосский. Царь ведь повелел!

Предположим, что некий безумный французский король (а там сиживали порой на престоле, да и в Англии тоже, клинические сумасшедшие) повелел соорудить широкий каменный мост через пролив Ла-Манш — и чтобы перила были тесаные, и чтобы по сторонам стояли лавки с товарами, и чтобы фонари торчали через каждые двадцать метров…

Повелеть он, конечно, мог, но уровень тогдашних строительных технологий, да и технологий более поздних столетий категорически не позволял подобных забав. Как ни бушевал бы король, как ни рубил головы, моста он так и не узрел бы…

Так вот, все вышесказанное в полной мере относится и к огромным амфитеатрам, и к «водопроводу, сработанному еще рабами Рима». Проще говоря, возведение во времена «античности» сколько-нибудь больших сооружений попросту нереально с точки зрения суровой экономики. Поскольку невозможно экономически.

«Тысячи рабов были согнаны на великую стройку» — бестрепетной рукой выводил очередной кабинетный ученый лет сто пятьдесят назад. Он и не задумывался над несложным вопросом: кто обеспечивал эти многие тысячи полноценным питанием, без которого они довольно быстро протянули бы ноги и не смогли ничего построить?

«Другие рабы», — ответил бы наш ученый, удивляясь, что его собеседник не понимает столь очевидных вещей. Другие рабы, другие многие тысячи, неужели неясно? Император ведь повелел!

И возникает своего рода заколдованный круг. Откуда великий Древний Рим взял свои богатства? Он, отвечают нам, покорил полмира, вел захватнические войны, собрал огромные трофеи…

Но каким образом римлянам удалось покорить полмира?

Не имея для того надлежащей материальной базы? Ответ и здесь, в принципе, отыщется — благодаря-де упорству, упрямству, боевому духу…

Но это не ответ, а словоблудие. Без развитой индустрии, без крепкой промышленности никакой боевой дух не поможет. А римлянам попросту неоткуда было взять развитую индустрию, потому что неоткуда было взять на нее денег. «Угнетая рабов», еще можно с грехом пополам прокормиться — но вот полмира ни за что не завоюешь, если твой столичный город расположен в столь неудобном месте, что финансовые и торговые потоки идут где-то в значительном отдалении.

Есть четкая закономерность: возвышались, росли, крепли, становились столицами исключительно те города, что были расположены удобно. На судоходных реках и на морском побережье, где проходили постоянные торговые пути (как Константинополь, Вена, Париж, германские ганзейские города) или на суше, но опять-таки там, где регулярно проходят купцы с товарами, где регулярно устраивают ярмарки и возводят постоянные склады, что влечет приток средств в городскую казну (Новгород, Краков, Смоленск, Багдад, Москва). Рим, расположенный вдали от всех и всяческих торговых путей, с точки зрения основанного на непреложных законах экономики здравого смысла, никогда не мог стать центром «древней» империи. Скорее уж правы те «новые хронологи», что отстаивают гораздо более убедительную гипотезу: столицей империи Рим мог стать только в более поздние, христианские времена, когда превратился в духовный центр, когда тысячи паломников оставляли там груды монет — и на эти именно монеты средневековые ремесленники, не рабы, а свободные мастера, получающие неплохую плату, и возвели все то великолепие, что приписывается «античности»…