Максим Макеев - Московское боярство

— Убьют — то твоё дело. Сам рыпнешься — на голову укорочу. Иди вон туда, там стоять станешь, некогда мне разбираться. Хельг! Готово?

— Да!

— Капитан! Давай к городу! Посмотрим, чего наш Олег скажет.

После этой команды что-то загудело под палубой, и лодка двинулась. Сначала тихо, но потом всё быстрее и быстрее. Иоанну стало страшно. Дым, выходящий из трубы, вызывал ассоциации с преисподней. Вскоре скрылись из виду оставленные лодку, в воздухе запахло гарью.

— Вон, глянь, что с городом, с. ки, сделали! — сорвавшимся голосом произнёс государь, и ткнул пальцем на восход.

Там был берег, стена деревянная на нём, каменные башни по бокам и куча лодок. Они стояли на земле или плавали по озеру. Над всем этим поднимался дым.

— У вас для зрения острого есть трубка такая, дай мне, — попросил Сергея Олег.

Тот молча протянул ему длинный цилиндр. Хельг стал в него смотреть, описывая увиденное:

— Вон те, возле башен, это викинги, мурманы. На правом берегу разные, и даны есть. Ещё от полуденного берега моря Варяжского пришли. Свеи есть. Много. Вон те мелкие, наверно, здешние, от корелов или саамов.

— Ваших нет, говоришь? — промолвил Сергей, — Как такая толпа через Неву да владения Новгородские прошла?

— Если ночью мимо Волхова проскочили, то мы могли и не заметить. Из Гребцов, кстати, тоже людей давно не было. Когда напали?

— Дней пять назад, по прикидкам.

— Знать, сначала чуть на полночь собрались после Невы, и сюда рванули, напрямик или вдоль берега. Если шли, себя не жалея, то могли быстро добраться. Но это всё — с захода люди, не наши.

— Б..ть! Ну что за хрень! — Государь со всей силы ударил по ограждению, — Что им, уродам, не сиделось спокой…

— Сигнал! Из Москвы! — истошно заорал человек, что сидел на верхушке мачты, к нему бросился молодой паренёк.

— Длинный, короткий, короткий, длинный… — сигнальщик стал выдавать какую-то непонятную не то молитву, не то приговорку.

Паренёк достал книгу (!), и начал быстро в неё записывать что-то. Потом чуть просветлел лицом, и бросился к Государю. Тот прочёл текст, чуть улыбнулся, глаза здорового мужика чуть повлажнели.

— Семафор на мачту крепите! Да поживее! — крикнул он своим людям, и повернулся в сторону дымящегося города, посмотрел с надеждой, и обратил, наконец-то внимание на Иоанна, — Как зовут?

— Иоанн.

— Отца как звали?

— Василий, — напрягся проповедник.

— Придётся тебе, чувствую я, Иван Васильевич, менять профессию, — сказал непонятное Государь, и ушёл к своим людям.

А Иоанн набрался смелости, и, бочком-бочком, приблизился к парню, что писал в книге. На листке, что так поменял настроение государя, была надпись на том же, похожем на греческий, языке. Долго всматривался в текст Иоанн. Наконец, где-то в глубине разума, буквы греческие удивительным образом сложились в слова словенские:

«ГОСУДАРЮ МОСКВА В ОСАДЕ ОТБИВАЕМСЯ»