Василий Звягинцев: Мальтийский крест. Том 2. Черная метка

— Завидую, — без всякой насмешки ответил Фёст. — Тому, что не понимаешь. Хорошо, значит, живёте. Точно так же большинства моих проблем не понял бы нормальный обыватель Монако, Андорры или княжества Лихтенштейн. Швейцарец и исландец, скорее всего, тоже. Но наша Россия — страна пространственная, с очень богатым историческим опытом, а также крайней гибкостью мышления её достойных представителей. Весьма развитой за семьдесят три года Советской власти, которая вас счастливо миновала.

Поэтому, наподобие какой-нибудь амёбы, порубленной на части, вся та масса (или, может быть, лучше сказать — эгрегор), породившая саму идею и техническую возможность агрессии, очень быстро восстановила силы и целостность, заново консолидировалась, переформатировалась, и теперь мы имеем… А что мы имеем? — Вадим-первый невесело усмехнулся, потянулся к сигарному ящику. — Мы имеем то, что случается, когда на полдороге бросаешь лечение антибиотиками. Или, если несколько иначе… «Когда будут наказаны жестокие из сильных, их место займут сильные из слабых. Тоже жестокие… В конце концов придётся карать всех». Дальше объяснять не надо?

— Но так как же? Неужели Александр Иванович и прочие товарищи этого не понимали?

— Да всё они понимали. Со свойственным ему деликатным цинизмом Шульгин однажды сказал, что это — не лечится. А другого народа на место нынешнего ему взять неоткуда. Почему «Братство» и предпочитает охранять Реальность на дальних рубежах, предоставив Главную Историческую последовательность имманентной ей участи.

— Но как тогда понимать всё остальное? — Секонд был явным образом обескуражен. Настолько прямо и с отчаянной безнадёжностью ни Фёст раньше, ни сам Шульгин с ним не говорили. Наоборот, складывалось впечатление, что после некоторых тщательно просчитанных вмешательств и корректировок в том мире постепенно станет не хуже, чем в этом. А теперь что получается? Тонущий крейсер, который некому и незачем спасать?

— Не всё так мрачно, — Вадим-первый понял его мысли, улыбнулся ободряюще (хотя кто на самом деле нуждался в ободрении?), — нам не привыкать. Ляг фотоны-гравитоны чуть в другой транспозиции, [1] Транспозиция — обмен местами элементов какого-либо процесса. сидел бы ты сейчас на моём месте, а я — на твоём. И опять каждый считал бы, что только его мир настоящий, а другой — химера.

Они неоднократно обсуждали эту тему, но снова и снова что-то тянуло к ней возвращаться. Да и странно было бы, если б иначе.

— Мы с тобой оба врачи. Наше дело — лечить, пока есть хоть малейшая надежда. Вот и лечим. Если не произойдёт катастрофического срыва, глядишь, и обойдётся. Не каждая флегмона гангреной или сепсисом заканчивается.

Тут, конечно, не поспоришь.

— Тебе, наверное, легче, чем мне, живётся. Да и то не наверняка. У нас недавно результаты всемирных социо-исследований опубликовали, насчёт понятия «счастье». Так получилось, что жители Бангладеш (это такая страна, возникшая на месте Восточного Пакистана, площадью чуть больше Венгрии, но с населением 120 млн. человек), по всем показателям чуть ли не беднейшие в мире, ощущают себя в пять раз счастливее, чем шведы или французы. Так что всё сугубо субъективно.

У нас вот на Кавказе очередная религиозная война разгорается, на Дальнем Востоке проблемы с деградацией инфраструктуры и китайской опасностью обостряются. И надо с этим что-то делать. Государственная власть мечется. Либо очередная тотальная война, по лекалам Ермолова и Барятинского, либо… Хрен знает что. Ни одна самая красивая девушка не может дать больше того, что она имеет, говорят французы, «ля плю белль филль…» и так далее. Равно и наши руководители. Куда ни кинь, всё клин. Приходится лично мне сейчас на темы процветания державы и наведения конституционного порядка задумываться. Единолично.

— Ну и как, успешно?

— Да пока справляюсь. Осталось только через несколько врожденных предрассудков переступить — и порядок. В одном тебе завидую — не попалась мне у себя девушка, вроде твоей Майи…

Фёст увидел лёгкое движение лицевых мышц Секонда и продолжил успокаивающе:

— Да ты не нервничай. Я, кажись, её у тебя отбивать не собираюсь. Характеры у нас давно и сильно разные. С тобой. С ней — тем более. Но почему так случилось — интересно. Должен же и у неё быть аналог?

— Возможно, и есть. Но вы с ней не пересеклись до сих пор почему-то. Ты у Шульгина не спрашивал? Возможно, всё ещё впереди.

— Вот ещё… — И сменил тему: — А не хочешь ко мне в гости сходить? Хоть на денёк. До третьих петухов. Ни разу ведь не был.