Роман Злотников - Орел расправляет крылья

Основной продукцией типографии были, естественно, богослужебные книги, а также издания греческих и латинских авторов. Но два печатных станка уже год с лишним большую часть времени трудились над выпуском другой литературы. Во-первых, там вовсю печатались книги на итальянском, голландском, немецком, испанском, шведском, польском и французском языках, в основном по медицине, математике, фортификации и строительству, военному делу и трактаты по химии. Тираж каждой из таких книг достигал чудовищной в это время величины в тысячу экземпляров, и существенную часть их я, так сказать, протащил контрабандой, заявив, что мне нужно оснастить учебными пособиями на различных языках цареву школу. Во-вторых, печатались книги на русском языке, в частности тот же справочник по травоведению, уже оснащенный великолепными иллюстрациями, и другие книги по медицине. И, в-третьих, совершенно неожиданно для меня у нас появилась и, так сказать, русская беллетристика.

Дело в том, что сразу по возвращении моих бывших соучеников из «зарубежной командировки» я усадил всех их за написание самых подробных отчетов о странах пребывания. Методику сей работы я также выдернул из будущего. Сначала каждый писал личный отчет, затем проходило их обсуждение, сведение всей информации, изложенной в десятках личных отчетов, к общему знаменателю, что частенько сопровождалось жаркими спорами, а затем уже на свет появлялся пухлый рукописный том под названием «Повесть о немецкой (аглицкой, хранцузской, итальянской и так далее) земле, о людях, там проживающих, и ремеслах, коими они владеют». Отчеты в первую голову были предназначены для моих собственных нужд — для подготовки дьяков и иных служащих Посольского приказа, для отроков царевой школы, так что изначально тираж планировался небольшой — экземпляров пятьдесят, и резать его собирались на сосновых досках [3] Первые книги печатали с досок, вырезая текст прямо на них. Материал доски зависел от планируемого тиража. Дешевые сосновые доски резались хорошо, но быстро размокали от краски и разлохмачивались. Дубовые и буковые держались дольше, но резать их было сложнее, да и само дерево стоило дороже. . Но затем я обнаружил, что за этими «Повестями» начала охотиться грамотная прослойка населения страны, после чего велел подредактировать текст, сделав его более, так сказать, художественным и патриотичным. Поскольку первый вариант отчета был чисто рабочим и потому максимально сухим, ну и в его тексте основное внимание уделялось тому, в чем мы отстали и что следовало побыстрее перенимать, в таком виде его выпускать не следовало. Ибо на неподготовленного читателя он воздействовал, скорее, уничижающе. А затем повелел выпустить новый вариант большим тиражом. Тираж разошелся просто на ура, принеся мне в доход сумму, равную всем расходам на работу типографии за целый год. Я великодушно выделил пятую часть суммы на поощрение, так сказать, авторам, сразу же заложив в стране начала авторского права, а на оставшиеся деньги устроил небольшую, на пару печатных станков, типографию у себя в Белкино.

Я еще застал времена, когда в типографском деле основным лицом был человек, именуемый наборщиком, чья задача состояла в том, чтобы набрать необходимый текст из отдельных букв, именуемых литерами. Так что там, подальше от наполненной иноземцами Москвы, я собирался не торопясь отработать эту технологию, а затем уже выйти с ней на мировой… ну то есть пока на европейский рынок. И опять огрести самые сливки…

Кстати, моя затея с копченой осетриной и черной икрой также принесла плоды. Попробовав осетрового балычка и икорочки, европейская знать жадно облизнулась и сказала: «Хочу еще». И «царевы гости», то есть купцы, облеченные моим личным доверием, ответили: «Да пожалуйста!» И выкатили такие цены, что у ребят аж глаза на лоб вылезли. Потому как я велел не дешевить и просить за пудового осетра половину его веса серебром. А за бочонок черной икры вообще вес на вес. Европейцы ахнули, но… деваться было некуда. На всю торговлю осетром я наложил свою жесткую лапу. Копченый осетр и черная икра после моих великих посольств уже заслужили право именоваться королевским кушаньем, ну а короли не слишком любят отказывать себе в удовольствиях. Подданные же тянутся за ними изо всех своих, уж как кому повезло, маленьких или больших сил. Продаваемые в Европе где-то полторы тысячи осетровых туш и четыре тысячи бочонков с икрой приносили мне в казну почти триста тысяч рублей чистыми ежегодно. Весьма неплохой бизнес, надо сказать. Впрочем, я не обольщался — долго это вряд ли протянется. Те же англичане имели очень неплохой выход на Аббаса I, владения которого располагались с противоположной стороны Каспия, так что моя монополия на осетрину и черную икру протянется всего лишь несколько лет. Затем в игру вступят другие игроки, и, хотя, как я надеялся, «царская осетрина» и «царская икра» все равно останутся на рынке брендом номер один, мне придется снижать цену. Ну да все хорошее в жизни когда-нибудь кончается…