Александр Нотин - Исход. Экскурсия в мегаполис (журнальный вариант, издание Шестое чувство)

Генерал слушал эти охи и ахи вполуха (беспокоила раненая рука), сознательно не перебивал «коллегу», терпеливо дожидаясь, пока тот выговорится; сам же тем временем незаметно изучал окрестности.

Со времени последнего его посещения Москвы — а было это без малого два года назад — город заметно сдал. От некогда сверкающих торговых центров остались лишь похожие на гигантских механических жуков ржавые полуразрушенные конструкции, кое-где уродливо прикрытые остатками стекла. Высотки жилых кварталов зияли пустыми глазницами окон. Лишь на первых этажах угадывалась жизнь: из зарешеченных оконных рам кое-где торчали трубы «буржуек», оттуда вился сизый дымок. Он окутывал некогда горделивые, ныне же потемневшие от копоти и дождей, облезлые фасады домов, усиливая ощущение заброшенности и упадка. Подходы и подъезды к обжитой части многоэтажек были перегорожены надолбами и импровизированными баррикадами из металлолома, добытого, похоже, при разграблении тех же торговых центров. Баррикады несли на себе следы жестоких боев за пищу и тепло, и каждая на свой лад предупреждала потенциального агрессора о готовности дать скорый и решительный отпор. Антон знал: таким образом последние обитатели высоток защищали не только имущество своих квартир, но и содержимое обезлюдевших верхних этажей — остатки мебели, дверей и оконных блоков, служивших топливом для печей.

Краем глаза генерал наблюдал и за первой реакцией «чижиков» на город — воспользовавшись паузой, те не преминули высыпать из автобуса и теперь поедали глазами «экзотическое зрелище». Многие из них вообще впервые увидели высотные дома и то, как эти кирпично-бетонные громадины тянулись вверх, теснились и толкались, налезая друг на друга в молчаливой и беспощадной борьбе за пространство. Антон догадывался: не жалкий вид фасадов (понятный ему, горожанину, помнившему их прежний заносчиво-подтянутый вид), а именно плотность застройки сильнее всего поражает девственное сознание ребят — земля ведь большая, и кругом столько свободного места! Он и сам порой думал, какие неведомые и могучие силы из века в век сгоняли людей во все более тесное, удушливое и разъединяющее городское жительство, в толчею улиц, метро и стадионов? Удобства? Теплые туалеты, вода из крана? Но разве уют индивидуального «стойла», защищенного стальной дверью и хитроумным замком, стоил кошмара чудовищных транспортных пробок, людских водоворотов и ежедневных конфликтов, назойливой пошлости рекламы и атмосферы угрюмого недоброжелательства, пропитавшей каждый квадратный метр мегаполиса? Насколько все-таки должно было быть повреждено и отравлено человеческое естество, чтобы так далеко уйти от здорового чувства достаточности, которое давала только близость к природе?

Антон навсегда сохранил странное, ни с чем не сравнимое чувство, которое посещало его всякий раз на въезде в гибнущую Москву: казалось, будто весь город был накрыт мерцающим колпаком, сотканным из страха, гнева и боли. Свободное от предвзятости сознание верующего человека (тогда он уже начал постигать азы веры и аскетических практик отца Досифея) содрогалось при пересечении этой невидимой границы городского владычества, простиравшейся далеко за границы самого мегаполиса. Не одно столетие «Вавилон» лжи, насилия и порока завлекал в свои сети души доверчивых провинциалов. Сколько юных соискателей «сладкой жизни» сгинуло в его катакомбах?! Сколько изломанных судеб и опрокинутых наивных надежд принесено было на алтарь мамоны и проклятой «звездной болезни»?! Даже те из соискателей удачи, кто вроде бы сумели прорваться к успеху, одолеть конкурентов, выйти «в люди», ухватить счастливый билет, — даже они в конечном итоге… оказались в проигрыше. Город не давал счастья — его в нем попросту не было.

— Порядок, можете ехать дальше, — вдоволь наговорившись, облегчив душу и получив искомый адрес «Подсолнухов», капитан заметно повеселел. — Держитесь широких улиц. Советую не углубляться в незнакомые закоулки, особенно в центре. Ситуацию мы, конечно, контролируем, но… кто знает? В общем, будьте все время начеку. Если что, обращайтесь прямиком в районные комендатуры ФСОП — они отмечены флагом с такой же, как у меня, эмблемой (он не без гордости продемонстрировал нашивку на рукаве с двуглавым, как и на фуражке, орлом).

Антон пожал рыхлую влажную руку капитана и, оглянувшись, кивнул Сеньке. Тот мигом нырнул вглубь автобуса и через пару секунд уже вручал зардевшемуся «федералу» пакет с самой ценной после Исхода валютой — добрым куском копченого сала, буханкой ржаного хлеба и бутылкой с таинственной прозрачной жидкостью без названия. Щедрая любезность была проявлена не без тайного расчета: обратно придется, скорее всего, ехать через тот же блокпост, и благорасположение «бравого вояки» и его команды могло еще очень даже пригодиться.