Александр Афанасьев - Ближний круг, ч. 2

Он хорошо знал дорогу, по которой шел — потому что этой дорогой ходили его отец и дед. Но они были просто контрабандисты, они зарабатывали деньги. А Аариф делал то, что он делал, чтобы свергнуть султана и воцарилась справедливость.

Он был бос, как были босы и его спутники — здесь с детства не знают обуви, ходят по камням и подошва становится такая прочная, что можно ходить по битому стеклу. Они были одеты в широкие штаны — шаровары, чистые исподние рубахи и что-то вроде курток с капюшонами — худи, идеально подходящими под цвет местных гор. Куртки были сделаны из грубого материала, выдерживающего дождь, ветер и ветви колючих кустарников. Лица — по самые глаза — были замотаны цветастыми шарфами «куфия». Они сотканы местными мастерицами совершенно особенным образом — их, например, нельзя выжимать мокрыми, иначе ткань потеряет свои свойства. Они одновременно и защищали органы дыхания от сухости и пыли, и не давали так сильно потеть. У англизов тоже были такие — но это было не то. У англизов были обычные цветные тряпки.

Пять ослов — были тяжело нагружены. Шли медленно.

У одного из валунов — размером с небольшой грузовик — Аариф увидел человека, которого он ждал. Он был арабом — но не из Йемена и из Омана — из Сирии. Когда Аариф учился в школе — этот араб был там политическим комиссаром.

Он помахал рукой условленным жестом — и Аариф сделал то же самое. Потом они приблизились друг к другу.

— Салам.

— Салам Рафик.

— Все хорошо?

— Да, очень хорошо.

Ни один из них — еще ни разу не упомянул Аллаха, что было нетипично.

— Оставаться на месте — скомандовал Аариф своим товарищам и направился за валун.

— Салам, рафик.

— Кто ты? — недоверчиво спросил Аариф

— Я посланник. Пришло время продолжить борьбу.

Чтобы обозначить себя — человек употребил слово «расуль» святое для любого правоверного мусульманина. Мухаммад расуль Аллах — часть шахады, символа веры.

— Борьбу? Мы вели борьбу много лет.

— А ты думал, что справедливость дастся тебе легко? Пророк Мухаммед вел борьбу всю свою жизнь.

— Что ты знаешь о Пророке? — недоверчиво спросил Аареф — ты безбожник, кяфир.

— Ла илляха илла ллаху Мухммад расуль Аллах — сказал незнакомец с узкими глазами — поверь, моя вера искренняя.

— Если так, то как ты можешь быть коммунистом?

— Вера в Аллаха и вера в справедливость одно и то же. Разве Аллах не хотел справедливости для всех верующих, и разве Пророк Мухаммад не воевал за справедливость?

— Пророк Мухаммад воевал за ислам.

— Да, но ислам есть справедливость. Я понял это слишком поздно.

— Кто ты?

— Я из далекой страны, которая называется Афгани, Афганистан. Сначала я сражался с русскими ради Аллаха. Потом я понял, что то, что у русских называется коммунизм — у нас называется Шариат Аллаха. Надо установить справедливость. Вот этим...

Аареф взял винтовку, передернул затвор — как на АК, с которым он был хорошо знаком. Винтовка обозвалась глухим лязгом.

— Установить справедливость...

Где-то вдалеке — хлестко щелкнуло, будто разорвался до предела напряженный канат — и Аареф упал на землю как мешок, обливаясь кровью.

— Стреляют!

Азиат — не показываясь из-за камня, выхватил из кармана уже снаряженный магазин к СВД и снарядил винтовку. Кто-то из караванщиков — открыл огонь по горам — и ему тут же ответили другие.

— За камень!

Еще один выстрел — прошел неизвестно куда. Араб юркнул за камень, но снайпер даже не пытался его выцелить.

— Аллаху Акбар!

Загремел Калашников — его глухой звук нельзя было спутать с гулкими хлопками ФАЛа. Очередь — прервалась внезапно, еще один щелок — и стрелок полетел на землю.