Анатолий Гончар - Возвращение

— Предводителя видеть хотим вашего! — крикнул располагавшийся посередине.

— А не много ли чести будет? — спросил Дракула, который в воронёных доспехах и без шелома, перьями украшенного, ничем от воинов своих не отличался.

— Ему слово повелителя нашего обращено и с ним разговаривать велено.

— Так что ж он сам-то не явился? — спросил кто-то из стоявших рядом с графом воинов. — Наших стрел испугался?!

Парламентёры от таких слов скривились, но промолчали, вроде бы и не заметили прозвучавшей в них насмешки.

— Если нет среди вас Дракулы, то передайте ему: знаем мы, что меч, миру явленный под именем Перста Судьбоносного, пребывает сейчас в крепости. Вот графу слово наше великое: коли добровольно его отдадите, не тронем вас, мимо пройдём. Пусть стоит ваша крепостёнка от дня сегодняшнего до века скончания, а там видно будет.

— Значит, коли меч вашим станет, так вы нас не тронете? — граф насупился и пристально посмотрел на стоявшего перед ним парламентёра.

— Так, значит, ты Дракулой будешь? — спрашивая, парламентёр уже не сомневался, что заговоривший с ним и есть Дракула. — Обещаем тебе, что не тронем, в том клянёмся мечами и землями нашими.

— Клятва — это хорошо, только не было ещё клятвы, которую бы вы не нарушили. Да и поверил бы я вам, всё одно ни к чему это было б. Нет у меня меча. Не я ему хозяин, и не мне отдавать его врагам земли росской. А и был бы он мой, всё одно не отдал бы. А теперь уходите, пока целы, а то у моих воинов уже руки чешутся.

— Зря ты так, граф, зря! Пожалеешь ещё, когда кровью своей умоешься! — пригрозил один из парламентёров, поворачивая коня и поспешно отъезжая от стен столь негостеприимной крепости. — Нет сегодня в мире силы, способной нам противиться! Твоя крепость падёт, меч будет наш, и Рутения задрожит от топота наших коней!

А граф ничего не ответил. Он молча повернулся к своим воинам и, надев шлем, опустил забрало…

…Вскоре земля и впрямь содрогнулась от копыт наступающего войска, и закипела битва и полилась кровь…

Благословенный халиф, эмиред Рахмед, правитель оркского халифата, верховный вождь высших орков, развалившись на шелковых перинах огромной, захваченной в походах кровати, спал. Внезапно ему послышался странный шипящий звук, будто из туго надутого курдюка спустили воздух. Он открыл глаза и увидел стоявшую напротив кровати огромную фигуру старого воина, увешанного изржавленным оружием и облечённого в истлевшие погребальные одежды. В руках воина был большой меч, с острия которого на пол капала исходящая паром кровь. "Это всего лишь сон", — подумал Рахмед и закрыл глаза, но видение не исчезало. Казалось, оно стало ещё чётче, будто в спальне кто-то зажёг вечерние факелы. Меж тем фигура, загремев доспехами, приблизилась, и призрачная левая рука простёрлась в сторону притихшего в страхе Рахмеда.

— Что же ты, праправнук мой, правнуком моим выращенный, заповеди мои забыл древние? Во дворце сидишь, словно пёс, ко двору прикованный? Я ли за тебя в поход да разор деревень росских ходить буду? Я ли стану славу, богатства да земли оркские приращивать? Кровь на мече моём почти уж высохла. Где же видно, чтобы орки работали да в полях, словно рабы, трудились? Нынче должен ты в поход идти да пощипать врагу нашему извечному волосья да испить его крови сладостной!

— Как же я в разбой пойду, если своей рукой собственной договор вечный о дружбе нерушимой подписывал, печатями оркскими скреплял? — оцепенев от пристального взгляда пращура, молвил правитель халифата.

— Это когда ж договор с врагами для орка обязателен был? — с ехидной улыбкой спросил пращур. — Мы всегда их вершили и рушили по своему усмотрению. Ибо нет ничего неизменного и нет ничего в вечности верного. Даже конь любимый понесёт другого седока, стоит лишь тебе от меча пасть!

— Так как же понимать твоё веление? — спросил вздрогнувший от звука своего голоса Рахмед.

— Ну и глуп же праправнук мой… Так и понимай, что на коня садиться да меч в руки брать пора пришла, твои воины лишь команды ждут. Торопись в путь, пока Рутения обессилила, нет в ней мощи, способной тебе на границах своих противостоять. Далеко не ходи, там погибельно. Пробегись по её окраинам. Собери рабов да добра разного, вырежи жителей да дома спали, потешь душу старого пращура! И не смей моей воле противиться! — старец замолчал, ударил копьём об пол и видение исчезло.

Рахмед лежал ни жив, ни мёртв на разбросанных подушках и пялился в открытое окно. Пот холодный по спине бежал, а на полу подле кровати, там, где старец меч окровавленный держал, натекла кровавая лужа, будто сон и не сон был вовсе.