Виктор Зайцев - Случайный многоженец-2

После ледохода последний передатчик Белов собирался отдать в Россох, а сам задумывался об изготовлении полупроводников, изучая всю найденную по ним литературу. С учётом всех селений, растущее образование под его контролем раскинулось почти на двести километров с востока на запад и до семидесяти километров на север от Камы. В таких условиях быстрая и надёжная связь не выходила у подполковника из головы. С почтовыми голубями было никак, он надеялся с весны выловить несколько пар лесных голубей для приручения. Результаты в лучшем случае будут через два года. Организация гонцов на лошадях была возможна зимой, летом никаких дорог, кроме водных, между селениями не было. Не считая просеки, проложенной от Бражинска до Выселков. А движение по воде, даже на пароходах, не превышало скорости десяти-пятнадцати километров в час. Для аборигенов это были чудеса быстроты, но Белов понимал, в случае вооружённого нападения на дальние селения, их десять раз сожгут, пока подоспеет помощь. Сам же сыщик ещё не впал в благодушный маразм, чтобы распространять огнестрельное оружие по всем селениям, так через год на бражинцев с их же ружьями и нападут.

К весне смонтировали токарный станок и фрезерный, на них Белов вырезал казённики к стамиллиметровым пушкам. Радовало его, что оба станка были полностью из местных деталей, даже резцы, которые, правда, изнашивались буквально за пару дней. Получить победит сыщик не надеялся, в местных условиях реальней было запастись алмазами и наделать алмазных вставок для резцов. Третьяк лично обучал работе на станках десяток ребят, установив им четырёхчасовой рабочий день. Поэтому станки эксплуатировались с утра до позднего вечера, все парафиновые свечи уходили в токарную мастерскую, где подмастерья с шести утра до полуночи выполняли черновую работу, себе старейшина и Третьяк оставляли только окончательную доводку и шлифовку. Испытания четырёх пушек Белов намеревался провести летом, когда изготовят необходимое количество снарядов.

На остатках проводов старшеклассники провёли телефон в дежурку центральной сторожевой башенки, где круглосуточно находился наряд из трёх дружинников. В марте старейшина испробовал новое средство связи. Ночью сработала сигнализация в скотном дворе, Белов даже не сомневался, что очередные конокрады решили проредить табун городка, в котором насчитывалось уже под семь десятков лошадей. Он отзвонился дежурному и наблюдал работу дружинников, задержавших конокрадов быстро и бескровно. Пятеро конокрадов оказались из неприсоединённого селения по реке Бражке, аж в сорока километрах выше по течению, старейшина развеялся, прокатившись по льду реки до селения Налга, которое насчитывало сорок домов, вернул туда неудачников. Взамен забрал два десятка подростков и сына старосты, выменяв их на котелки и ножи. Кроме ребят, Белов привёз большое количество мехов, выменянных на железные инструменты. Угры настолько спокойно восприняли все действия бражинцев, что у него даже закралась мысль, не сами ли они спровоцировали бражинцев на присоединение. Чтобы не ездить в Бражинск за товаром и избавиться весной от лишних ртов.

Для проверки этих догадок, сыщик проехал ещё вверх по Бражке, до следующего угорского селения, где с предложениями о присоединении обратился к старосте. Тот без всяких стеснений сразу сказал, кого из подростков может отдать, и запросил за них стандартную цену. Родители этих подростков, по их поведению, сами были готовы доплатить Белову, чтобы избавиться от едоков. В результате подполковник привёз в городок ещё три с лишним десятка подростков обоего пола. С одной стороны, хорошо, что росло население городка, с другой стороны, Люлёна уже жаловалась старейшине, после каждого приезда к подросткам родственников из селений, исчезают ножи, котелки, одежда у ребят. Оба не сомневались, что подростки сами дарят всё своим родным, наказывать за это Белов не собирался, самым лучшим выходом представлялась скорейшая женитьба всех подростков и отделение в собственные дома. Пусть дарят своё имущество, будет стимул для работы, чтобы купить ещё подарков родным.

Наступал шестой год проживания подполковника в этом мире, первые нанятые мастера давно разъехались, подростки вырастали. Зимой в Бражинске родились больше двух десятков детей, это двадцать женщин ушли из производства, причём наиболее жизненного производства — химического сырья, целлюлозы, пороха и патронов. Белов опять принялся обучать новых подростков, пропадая целыми днями в мастерских, по ночам работал на станках. Всё это, не прекращая занятий в школе и тренировок с Асланом и дружинниками. В этой круговерти он наслаждался полнотой жизни, не упуская всех её радостей. Даже вернувшись, домой из мастерской глубоко за полночь, сыщик будил Ларису, каждое прикосновение к её телу по-прежнему возбуждало его через пять лет совместной жизни. После того, как измученная жена засыпала, Белов уходил к Алине, разбуженной вздохами первой жены и ожидавшей его. Несмотря на то, что её старшему сыну исполнилось одиннадцать лет, Алина не выглядела старше Ларисы. Да и в постели она не уступала ненасытностью первой жене, доводя мужчину до полного изнеможения, возбуждая всё снова и снова. В интимной жизни обе жены были настолько раскованны и изобретательны, что изредка собирались вместе и устраивали мужу бессонную ночь, затем обе отсыпались до обеда. Сыщику ужасно нравилось, засыпать рядом с двумя уснувшими обессиленными обнажёнными женщинами, обнимая сразу обеих. Сам же Белов отлично высыпался за пару-тройку часов, с пяти утра всегда был на ногах, часто проверял караулы перед традиционным купанием и утренней гимнастикой.