Василий Сахаров - Булавин

— Прав ты батя. Серьезное дело на реке было, чуть не утоп, и только когда вся жизнь перед глазами пролетела, тогда и смог из сети выпутаться, — исподлобья, я посмотрел на отца, увидел, что он меня слушает, и продолжил: — Как выбрался на берег, колотило меня сильно, и пока остальные ребята раков ловили, я за жизнь свою думал. Ведь ничего в ней сделать не успел, и если бы утоп, то и все, конец.

— Значит, гибели испугался?

— Нет, не этого, а того, что ничего для своего народа не сделал. Вот, и задумался я о том, что человек словно свеча, которую порывом ветра в любой момент задуть может.

— И что надумал?

— Решил, что пора за ум браться. Поэтому грамоту вспоминать стал, с оружием без твоего спроса возился, да рассказы сторожей ночных слушал. Песни, гулянки, да озорство, все это уйдет, а знания о мире, который нас окружает, да навыки воинские, они завсегда со мной останутся. Тебе помощник в делах нужен, так почему бы мне своему отцу не помочь.

— Вишь ты, — усмехнулся атаман, — помощник выискался. Мал еще.

— Чего это мал, — изобразил я легкую обиду. — Ты сам рассказывал, как в свое четырнадцатое лето уже под Азовом шарпальничал, а в пятнадцать к Волге ходил.

— Так то я…

— А я твой сын.

— И то, верно, сын. Однако в мое детство время смутное было, и не всегда по своей охоте я в степь уходил.

— Сейчас не лучше. Куда не посмотри, почти везде враги.

От таких слов атаман заметно растерялся и на миг замолчал. Затем, он достал кисет с турецким табачком, трубочку с серебряным ободком, не спеша, кресалом выбил огонь, прикурил от трута и, сделав первую затяжку, спросил:

— Что ты про врагов сказал?

— Говорю, что они вокруг.

— И кто же по твоему мнению нам самый главный враг?

— Царь, который свои загребущие лапы на Дон тянет, и желает нас в холопов превратить.

— Ты прав сын, да вот только все ли ты правильно понимаешь?

— А чего тут понимать, батя. Люди говорят, я слушаю и думаю, что к чему. Казаки на Дону еще до Золотой Орды и царя Батыя были, и всегда вольными оставались. Старики про это много говорят. А теперь что? Низовые казаки из старожил на месте сидят, денег накопили и мечтают только о том, чтобы их преумножить. Они власть, и царь этих собак со всеми потрохами купил. Солеварни казацкие по Бахмуту слободским полкам отдал, а они наши, и ты вместе с Ильей Зерщиковым и Игнатом Некрасовым их силой оружия обратно возвращал. Ладно, пока нас не трогают, но долго ли так продолжаться будет? Нет, беда близко, а нам деться некуда. На Украине Мазепа, пес царский. В Крыму татары, вражины стародавние. В Азове и Таганроге царские войска, выход к морю караулят, а все донское понизовье вместе с казацкими рыбными ловлями монахам да дворянам отписано. Сальские степи, казачьи исконные земли, калмыкам отданы, а они за это, в любой момент, по слову Петра Романова на нас кинутся. Путь на Волгу совсем закрыли, Царицын и Астрахань не для нас. Обложили Дон со всех сторон, мы теперь в осаде, и царь может поступить, как он хочет.

— Хорошо ты сказал, Никиша, по взрослому, так, как не всякий старый казак скажет. Видна моя кровь, — Кондрат положил трубку на стол, перегнулся вперед и потрепал меня голове. — Молодец, сын. И раз ты у меня такой разумник растешь, так может быть, скажешь, что надо сделать, чтобы волю свою сохранить?

— До этого я пока не додумался, батька. Есть мысли, да только без знаний они ничто, так, бред мальчишки.

— Бред или нет, а правильно мыслишь, и это главное. Выход всегда есть, только его найти надо.

Атаман встал, зашел за стол, порылся в сундуке и бросил передо мной кусок тонкой кожи, свернутой в продолговатый рулон. Что это, я понял сразу. Однако Никифор ничего подобного никогда не видел, и я спросил:

— А чего это?

— Разверни.

Рулон лег на стол, размотался и я увидел то, что и ожидал, наклеенную на кожу бумажную карту Войска Донского с прилегающими территориями, где были обозначены Волга с городами, Кавказ, Крым и большая часть Восточной Украины с Днепровскими порогами.

— Ух, ты! — выдохнул я. — Это что?

— Мапа, — сказал отец и, склонившись, начал тыкать пальцем в черточки и кружочки. — Вот это Дон, Волга, Иловля, Медведица. А вот Днепр, на нем Сечь, а здесь Бахмут, Таганрог, Черкасск, Азов и Кагальник.

— Это как на землю с высоты смотреть?

— Да, как с высоты. Но сейчас не про это, и раз уж у нас речь, про серьезные вещи зашла, то смотри. Ты не знаешь, что делать, дабы волю свою сохранить, и никто этого не знает, но многие про это думают.