Шон Мерфи: Время новой погоды

– Подземный мир?… Мой отец?… Но как? – спрашивал Бадди. – Я ведь его даже не знаю! А дальше что?

Присцилла, не отрываясь, глядела в хрустальный шар.

– Дальше? Кто может сказать? – Она пожала плечами. – Все остальное – в руках судьбы.

В тот самый момент, когда Президент Спад Томпсон проводил свою злосчастную встречу с Рэнсомом Стоунфеллоу-вторым, мать Бадди, Полли ЛеБланк, суетилась по хозяйству в «Новой американской харчевне Полли»; она недавно приобрела ее у бывших владельцев – Хипа и Хапа, у которых до этого несколько десятков лет проработала официанткой. Она время от времени посматривала на телевизор над стойкой, следя за тем, что происходит на экране: телевизор, в порядке исключения, был настроен на программу, показывавшую Столицу. Обычно Полли включала коммерческий канал – в угоду постоянным посетителям, предпочитавшим не отвлекаться на программы, вторгавшиеся в нескончаемый поток рекламы и каждые несколько минут его прерывавшие. Но ей почему-то казалось, что именно в этот день происходили события необычайной важности.

В харчевне находилась и кучка других посетителей. Прежде всего Корсика – поэт и постоянный обитатель заведения, ему было теперь далеко за девяносто, но он так великолепно сохранился благодаря мятному ликеру, который он регулярно, в течение всей жизни, принимал ежедневно, что Полли полагала – когда неминуемый конец все же наступит, в салоне ритуальных услуг незачем будет беспокоиться о бальзамировании. Тут были также Хип и Хап, они никак не могли привыкнуть, что им уже не обязательно присутствовать здесь. Оба сидели у стойки в одинаковых майках без рукавов, блистая одинаковыми лысинами и прихлебывая кофе. Оба энергично жевали резинку – эту привычку они завели себе, когда пытались бросить курить.

– Мне очень нравится этот новый стиль, который ты себе придумала, с тех пор как взялась за дело, Полли. – Хап рассеянно провел рукой по лысине, глядя вокруг на керамических уток и фазанов, на настенные тарелки с портретами президента, на статуэтки и фотографии Элвиса Пресли, которые украшали теперь столики и стены зала.

– Да уж, – сказал Хип. – У тебя здорово получилось.

Полли просияла. Ее харчевня занимала второе место в той зоне ее сердца, которая называлась «Моя Гордость и Радость», – после ее сына Бадди (он сбежал с цирком несколько лет тому назад). То есть если не считать отца Бадди, любовь к которому была любовью всей ее жизни, хотя Полли уже оставила надежду когда-либо увидеть его снова. Она взглянула в сверкающий нержавеющей сталью отражатель за стойкой, взбила прическу – светло-каштановый начес с пучком – и поправила чуть съехавшие набок бифокальные очки в оправе с искусственными бриллиантиками.

Полли особенно гордилась своей коллекцией мемориальных изображений Элвиса, самой большой в районе Дельты. Коллекция уже начинала переливаться с полок и из застекленных шкафчиков на столики и стойки. Харчевня наконец-то встала на ноги, несмотря на то, что страна беспомощно барахталась на краю новой – Седьмой – Депрессии. «В конце концов, людям ведь надо есть!» – часто говорила Полли и ухитрялась как-то сводить концы с концами, хотя всегда бесплатно давала кусок пирога каждому проходившему мимо бродяге. Полли подумывала даже заманить цирк вместе с Бадди обратно в город, предложив им пустующий участок рядом с харчевней (чтобы они могли проводить там зиму) и три плотных еды в день.

За стойкой Полли составила в стопки целую кучу тарелок. «Ситуация с силой тяжести сегодня кажется довольно стабильной, – думала она, расставляя стопки тарелок на полках, – во всяком случае, все вещи кажутся тяжелее обычного». Полли только закончила протирать сорок пар элвисоподобных солонок и перечниц, как дверь отворилась и вошел крупный, важного вида мужчина в костюме и какой-то замысловатой мягкой шляпе. Он не был похож на жителя этих или сколько-нибудь ближних мест. Мужчина толкал перед собой высокую ручную тележку, на которой громоздилась огромная прямоугольная пачка бумаг. Пачка доходила мужчине до пояса и была, по-видимому, очень тяжела, так как он тяжело дышал и лоб его блестел от пота. Полли взглянула на часы «Король Рока» с шейкой гитары вместо часовой стрелки, потом схватила пару карточек меню и вышла навстречу мужчине.

– Как раз пришло время ланча, – объявила она. – Сегодня мы подаем мясной рулет «Кейджун» с цикорием и прочей зеленью, а также нашу знаменитую зубатку «Креолка» с картофельными чипсами и – конечно же! – жаркое из лангуста – наше фирменное блюдо… – Полли уже чувствовала доносящийся из кухни густой и пряный аромат последнего из упомянутых блюд, и вдруг впервые до нее дошло, что девяносто процентов названий в ее меню обязательно включают букву «К». Она уже задумалась, как бы предложить клиентам хотя бы раз в неделю «Алфавит Особый», когда посетитель прервал ее размышления.