Олег Языков - Крылья Тура-3. Истребитель истребителей

Как и говорили, минут через двенадцать к дому подкатила машина. Я оставил детей, с которыми играл, и пошел навстречу какому-то штатскому парню, который вышел из трофейного "Опель-капитана" и неуверенно смотрел на меня.

-Представьтесь, пожалуйста, молодой человек, - попросил я. - Я - капитан Туровцев, а вы кто?

Парень суетливо достал какое-то удостоверение и протянул мне.

-Я начальник группы второго конструкторского отдела, Сергей Крашенинников. Александр Сергеевич попросил меня привезти вас, товарищ Туровцев. Поедем? Товарищи военные прибудут прямо в КБ.

-Ну, что ж, Сергей, поехали. Да, зови меня Виктором, ладно? Вот и хорошо, давай пять!

Москву 43-го года я знал плохо. Точнее - никак не знал. Понял, что едем мы к какой-то окраине, западной или северо-западной, что ли. Ехали мы долго, да и скорость машины была 30-40 километров. Да, не "Бугатти-Ваерон", однозначно! Но, помните? Совершенно верно! "Все проходит…"

Наконец, в каком-то не то достаточно запущенном огромном парке, не то в недостаточно прореженном лесу, мы проехали через мощный КПП, разрывающий стену трехметрового зеленого забора, и увидели трех- и четырехэтажные чистые корпуса, покрашенные в светлые тона, асфальтовые дорожки среди зелени, а дальше - высокие и длинные ангары. Это явно была вотчина главного конструктора Александра Сергеевича Яковлева.

-Вот, Виктор, и наша Контора! Как тебе?

По тому, с какой гордостью это было сказано, я понял, что начальник группы второго конструкторского отдела Сергей Крашенинников - настоящий фанат своей фирмы. Ну, это же здорово! Не так ли?

Через большую, какую-то мрачную приемную мы прошли быстро, и не задерживаясь.

Двойные двери в кабинет главного конструктора остались позади, и мне открылся огромный, светлый кабинет.

Из-за большого стола темного дерева с несколькими небольшими моделями самолетов и кучей телефонов поднялся человек в штатском костюме с каким-то усталым лицом. На вид ему было лет сорок. Крупноватые брови делали выражение лица Яковлева не очень-то радостным и дружелюбным. Под глазами лежали тени. Чувствовалось, что работы у мужика много.

-Здравия желаю, товарищ генерал-майор! Капитан Туровцев прибыл для…

Закончить я не успел. Яковлев слабо улыбнулся, махнул рукой и проговорил: "Тише, тише, товарищ капитан! Вы нас совсем оглушили! Я знаю, что я генерал, но сейчас, как видите, я одет в цивильное. Так что давайте знакомиться снова - Яковлев, Александр Сергеевич! А вы?"

-Виктор Михайлович Туровцев. Рад познакомиться, Александр Сергеевич!

-Взаимно, Виктор Михайлович, взаимно! Мне тоже было интересно увидеться с вами после того, как я прочитал ваше письмо… Вы когда его написали?

-Точно не помню, Александр Сергеевич, кажется - числа пятнадцатого января. Что-то так.

-Проходите вот сюда, Виктор Михайлович, садитесь на этот диван, разговор у нас будет долгий. Чаю?

-Да не откажусь, если разговор будет долгий.

Мы одновременно рассмеялись. Яковлев прошел к своему столу, что-то нажал. Не успел он вернуться к своему креслу напротив дивана, на котором сидел я, как открылась дверь и девушка в кокетливом фартучке и наколке вкатила симпатичный сервировочный столик, сделанный из алюминиевого профиля. На столике было накрыт маленький чайный набор - чашки, ложки, заварочный чайник, термос с кипятком, вазочки с вареньем, пирожные в корзиночке из металлической сетки. Все аккуратно, красиво и быстро. Да, мне думается, в Конторе, как называют КБ его работники, выработан определенный стиль. И это мне нравится. А столик, наверное, он у своего "друга" Вилли Мессершмитта подсмотрел. Все же по заграницам он поездил, много что видел, много что запомнил.

-Наливайте себе, Виктор Михайлович, чего вашей душеньке угодно! Берите лимончик… вот - сахар, пирожные.

-Спасибо, Александр Сергеевич, не хлопочите - я все вижу, а мама меня с руками родила!

-Вот как! Это здорово! - рассмеялся Яковлев, - а папа позаботился о вашей голове, не так ли?

-Абсолютно верно! - тут уж рассмеялся я.

-Пейте, пейте чай, Виктор Михайлович. А я пока вам кое-что скажу.

Яковлев на минуту задумался.

-Вы знаете, Виктор Михайлович, как я был удивлен, когда получил ваше письмо. Сказать, что я был сильно удивлен - значит не сказать ничего. У меня даже ворохнулась мысль - а как это может быть? Только что, в декабре 42-го года я и несколько моих самых доверенных людей только задумались о возможности - я подчеркиваю! - о возможности работ по созданию глубоко модифицированного самолета, набросали лишь самые общие наметки, как приходит письмо от никому не известного… Простите, Виктор Михайлович, но это так и есть на самом деле… от никому не известного лейтенанта Туровцева, и нате вам! В его письме, по сути, дана концепция нового истребителя! Как это понимать?