Влад Савин - Морской Волк, том 2

Наши тем временем, разминались на берегу. Притащили из окрестной тундры черники, брусники, грибов – сдали на камбуз. При этом едва не были арестованы местными батарейцами – но быстро опознаны кем-то из видевших наш сход на берег, в общем завершилось как обычно, мир-дружба-водка. Были по возвращении допрошены совместно Кирилловым и Пиночетом – клялись и божились, что лишнего не болтали, однако же наш «жандарм» как положено, не поверил, и привлек местного особиста, который разыскал тех артиллеристов для «дружеской» беседы, брал ли он подписки о неразглашении, не знаю. Посетили клуб, где оказалась кинопередвижка – смотрели то ли «Волгу-Волгу», то ли «Веселых ребят». Оценили выбор в столовой – где основными блюдами были вполне приличный борщ, и по сезону, перловка с грибами (как это провели по канцелярии, не знаю – но продаттестаты всем нам вручили).

Сидорчук с командой сделал набег на кладовые «Шеера». Как он договаривался и делился с «дежневцами» и местными, мне не ведомо. Французские сардины – оказавшиеся кстати, гораздо вкуснее шпрот – французский же шоколад, вина, голландский сыр – хорошо же фрицы успели ограбить Европу! Что до бывших хозяев этого богатства – то кормили их, сидящих за колючкой, почти исключительно сухарями. Юрка-Брюс ради любопытства добыл образец, и забил им в доску гвоздь – причем сухарь остался целым. Видевший это боцман с «Дежнева» лишь посмеялся:

– Размачивать надо: если в кипятке или в чифире, то прям как хлебушек делается. Можно и в холодной – но там держать надо подольше. А если так – конечно, зубы сломаешь. Мы – привычные.

Интересно, а фрицам это кто-нибудь разъяснил? Сколько арийских зубов уже пострадало?

Пленные были в эти дни главным зрелищем и развлечением для местного населения – как заезжий зоопарк. Вид у вояк кригсмарине был вовсе не бравый – под открытым небом, на голой земле – а где тут найти свободное помещение на тысячу человек? Никакого сочувствия, лично у меня, эти арийские сверхчеловеки не вызвали – в конце концов, никто их на нашу территорию не звал.

На следующий день прибыл обещанный конвой – для охраны пленных и сопровождения их в Норильск. Один пароход, три буксира тянущие три больших баржи – несколько особистов, надо полагать, для первичного опроса и фильтрации, и рота охраны: старлей-командир, десяток сержантов, и рыл двести хмырей. Говорю о них так, потому что на солдат они были абсолютно не похожи. Я хоть не пехотный майор-строевик – но только что призванного салагу от «годка» а тем более «пиджака» (имею в виду матроса – аналог сухопутного дембеля, а не гражданского недоофицера), отличу за двадцать шагов. И могу авторитетно заверить, что эти – к армии имели такое же отношение, как я к балету. Мешковатые шинели, фуражки блином, петлицы мышиного цвета – у НКВД вроде другой был? – а рожи такие, что увидев в темном переулке, законопослушный обыватель закричит «караул», не дожидаясь когда у него попросят кошелек и часы. Или в гулаге уже охрану из контингента стали набирать?

Нам было, по большому счету, плевать – но десятка два этих морд хотели устроить драку с нашими, прямо на берегу – причем что характерно, местных, морячков и батарейцев не трогали – а прицепились именно к нам, по чисто уголовной манере, незнакомых ставить на место. Наших было меньше – но в их рядах оказались аж четверо большаковских убивцев, так что результат скорее всего был бы в нашу пользу – но все быстро закончилось, не начавшись. Прибежал местный особист, вместе с командиром этих рыл – причем едва увидев его, хмыри тут же сдулись – похоже, они боялись до одури. Затем старлей произнес речь – которая, если отсеять мат, была – это корабль НКВД, его экипаж тоже весь по ведомству НКВД, вы знаете, что полагается за нападение на сотрудников НКВД, да еще по законам военного времени? Или кто-то назад захотел – так мы счас это вмиг устроим! Ага, вот ты, ты и ты, еще и с оружием – товарищи моряки, они вам оружием угрожали?

Хмыри буквально побелели. Наши в общем-то, крови не хотели – короче, старлей с прибежавшими сержантами погнали свое воинство прочь, едва ли не пинками. Особист грозно поглядывал вслед – мы с Кирилловым, успевшие к самому концу, тоже.

– Не беспокойтесь, товарищ капитан первого ранга! – сказал особист – они теперь ваших, за сто метров обходить будут, боясь чихнуть.

Оказывается, я был прав в догадке, точно, «контингент»! Еще до войны, в гулаговскую вохру активно брали заключенных, естественно не политических, а «социально близких», то есть уголовных. Они несли полноценную службу, с оружием – но числились отбывающими срок. Теперь же, когда охрану тоже перетрясли, послав надежных и боеспособных на фронт, доля таких «сидельцев» в ней резко возросла. Военнослужащими они, однако, не считались, воинских званий не имели, носили знаки отличия серого цвета и серые же значки с надписью «охрана», вместо красноармейских звездочек на шапках. И обычным наказанием за провинность у них было, разжалование назад в обычные зека – но так как они, держась за свое место, лютовали больше обычных охранцов, то такой разжалованный легко мог из барака живым не выйти. А нападение на сотрудника НКВД, да еще в военное время, да еще с оружием – это высшая мера, однозначно!